|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 76 |
Именно поэтому.
Сократ. А с игрою на флейте, да и со всем прочим разве не то же самое? Ведь
будет большой глупостью, если желающие сделать кого-нибудь флейтистом не захотят
послать его к тем, кто обещает обучить его этому искусству и берет плату, а
отдадут это дело в другие руки и будут добиваться, чтобы ученик научился у тех,
кто и не выдает себя за учителей и ни единого человека не обучает науке,
которой, по нашему мнению, должен у них обучиться посланный нами. Не кажется ли
тебе это большой нелепостью?
Анит. Кажется, клянусь Зевсом, да к тому же еще и невежеством!
Сократ. Очень хорошо. А теперь мы можем держать с тобой совет насчет вот этого
твоего гостя Менона. Ведь он, Анит, уже давно твердит мне, что стремится к
мудрости и добродетели, благодаря которой люди хорошо управляют домом и городом,
заботятся о своих родителях, умеют принять и отпустить сограждан и чужестранцев
так, как это подобает достойному человеку. Вот и посмотри, к кому нам для
обучения такой добродетели послать его, чтобы это было правильно. Разве из того,
что мы сейчас говорили, не ясно, что к тем, кто провозглашает себя учителями
добродетели, доступными любому из греков, желающему учиться, и берет за учение
установленную ими самими плату?
Анит. Кого же ты имеешь в виду, Сократ?
Сократ. Ты и сам знаешь, что это те, кого люди зовут софистами.
Анит. О Геракл! И не поминай их, Сократ! Не дай бог, чтобы кто-нибудь из моих
родных, домашних или друзей, здешних или иноземных, настолько сошел с ума, чтобы
идти к ним себе на погибель. Ведь софисты -- это очевидная гибель и порча для
тех, кто с ними водится.
Сократ. Что ты говоришь, Анит? Значит, они -- единственные из всех, кто
утверждает, будто могут сделать людям добро, настолько отличаются от остальных,
что не только не приносят пользы, как прочие, но и совсем наоборот -- губят тех,
кто им доверяется? И а за это еще открыто берут деньги? Уж не знаю, как тебе
поверить. Я, например, слыхал, что один Протагор такой мудростью нажил больше
денег, чем Фидий, создавший столь славные и красивые вещи, и еще десять ваятелей
в придачу. Чудеса ты рассказываешь, Анит! Если те, что чинят старую обувь или
латают плащи, и тридцати дней не могли бы незаметно для всех возвращать эту
обувь или плащи в худшем, чем брали их, виде и немедля померли бы с голоду,
когда бы так поступали, как мог Протагор больше сорока лет незаметно для всей
Эллады портить тех, кто с ним имел дело, и отпускать их назад худшими, чем
принял? Умер он, по-моему, лет семидесяти и лет сорок занимался своим
искусством. И все это время не покидала его добрая слава, которая живет и по сей
день; да и не одного Протагора, но и многих других тоже -- и тех, кто родился
раньше него, и тех, кто и сейчас еще живет. Как же мы скажем, исходя из твоих
слов -- намеренно они обманывают и губят юношей или делают это, сами того не
зная? И не признаем ли мы так безумными тех, кого некоторые провозглашают
мудрейшими из людей?
Анит. Вовсе они не безумны, Сократ, скорее уж безумны те юноши, что дают им
деньги; еще безумнее родственники, вверяющие им этих юношей, а всех безумнее
города, позволяющие им въезжать и не изгоняющие любого, кто возьмется за такое
дело, будь он хоть чужеземец, хоть гражданин.
|
|