|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 131 |
Неужели в здравом рассудке тот человек, который, нарядившись в расцвеченные
одежды и надев золотой венок, плачет среди жертвоприношений и празднеств, ничего
не потеряв из своего убранства, или испытывает страх, находясь среди двадцати и
даже более тысяч дружественно расположенных к нему людей? Ведь никто его не
грабит и не обижает!
Ион. Клянусь Зевсом, Сократ, такой человек, по правде сказать, совсем не в своем
рассудке.
Сократ. Знаешь ли ты, что вы доводите до такого же самого состояния и многих из
зрителей?
Ион. Знаю, и очень хорошо: я каждый раз вижу сверху, с возвышения, как зрители
плачут и испуганно глядят, пораженные тем, что я говорю. Ведь я должен
внимательно следить за ними: если я заставлю их плакать, то сам, получая деньги,
буду смеяться, а если заставлю смеяться, сам буду плакать, лишившись денег.
Сократ. Теперь ты понимаешь, что такой зритель - последнее из звеньев... Среднее
звено - это ты, рапсод и актер, первое - сам поэт, а бог через вас всех влечет
душу человека куда захочет, сообщая одному силу через другого.
ГИППИЙ БОЛЬШИЙ
Перевод: М.С. Соловьева
Сократ, Гиппий
Сократ. Гиппий, славный и мудрый, наконец-то ты прибыл к нам в Афины!
Гиппий. Все недосуг, Сократ. Всякий раз, как Элиде нужно бывает вести переговоры
с каким-нибудь государством, она обращается ко мне прежде, чем к кому-нибудь
другому из граждан, и выбирает меня послом, считая наиболее подходящим судьею и
вестником тех речей, которые обычно произносятся от каждого из государств. Много
раз я бывал послом в различных государствах, чаще же всего и по поводу самых
многочисленных и важных дел - в Лакедемоне. Это-то и есть мой ответ на твой
вопрос, ведь я не часто заезжаю в ваши места.
Сократ. Вот что значит, Гиппий, быть поистине мудрым и совершенным человеком.
Ведь ты умеешь и в частной жизни, беря с молодых людей большие деньги, приносить
им пользу еще большую, чем эти деньги; с другой стороны, ты и на общественном
поприще умеешь оказывать благодеяния своему государству, как и должен поступать
всякий, кто не желает, чтобы его презирали, а, напротив, хочет пользоваться
доброй славой среди народа. Однако, Гиппий, какая причина того, что древние
мужи, прославившие свои имена мудростью, - и Питтак, и Биант, и последователи
милетянина Фалеса, да и позднее жившие, вплоть до Анаксагора, - все или
большинство из них, по-видимому, держались в стороне от государственных дел?
Гиппий. Какая же, Сократ, иная причина, если не та, что они были не в силах и не
способны обнять разумом и то и другое - дела общественные и дела частные?
Сократ. Значит, клянусь Зевсом, подобно тому как все остальные искусства сделали
успехи и по сравнению с нынешними старые мастера плохи, то же самое придется
сказать и о вашем искусстве - искусстве софистов: оно сделало успехи, а мудрецы
из древних плохи по сравнению с вами.
Гиппий. Совершенно правильно.
Сократ. Следовательно, Гиппий, если бы у нас ожил теперь Биант, то, пожалуй,
вызвал бы у вас смех, все равно как о Дедале говорят ваятели, что, появись он
теперь и начни исполнять такие же работы, как те, которые создали ему имя, он
был бы смешон.
|
|