|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 207 |
Один из них
был лукав: влюбленный не меньше, чем кто другой, он уверил его в том, будто
вовсе и не влюблен. И как-то раз, домогаясь своего, он стал убеждать его в этом
самом, - будто невлюбленному надо скорее уступить, чем влюбленному. А говорил он
вот как: "Во всяком деле, юноша, надо для правильного его обсуждения начинать с
одного и того же: требуется знать, что же именно подвергается обсуждению, иначе
неизбежны сплошные ошибки. Большинство людей и не замечает, что не знает
сущности того или иного предмета: словно она им уже известна, они не
уславливаются о ней в начале рассмотрения; в дальнейшем же его ходе это,
естественно, сказывается: они противоречат и сами себе и друг другу. Пусть же с
нами не случится то, в чем мы упрекаем других. Раз перед тобой и передо мной
стоит вопрос, с кем лучше дружить, с влюбленным или с невлюбленным, нам надо
условиться об определении того, что такое любовь и в чем ее сила, а затем, имея
это в виду и ссылаясь на это, мы займемся рассмотрением, приносит ли она пользу
или вред.
Что любовь есть некое влечение, возможное всякому. А что и невлюбленные тоже
имеют влечение к красавцам, это мы знаем. Чем же, по-нашему, отличается
влюбленный от невлюбленного? Следует обратить внимание, что в каждом из нас есть
два каких-то начала, управляющие нами и нас ведущие; мы следуем за ними, куда бы
они ни повели; одно из них врожденное, это - влечение к удовольствиям, другое -
приобретенное нами мнение относительно нравственного блага и стремления к нему.
Эти начала в нас иногда согласуются, ко бывает, что они находятся в разладе и
верх берет то одно, то другое. Когда мнение о благе разумно сказывается в
поведении и своею силою берет верх, это называют рассудительностью. Влечение же,
неразумно направленное на удовольствия и возобладавшее в нас свою властью,
называется необузданностью. Впрочем, для необузданности есть много названий,
ведь она бывает разной и сложной: тот ее вид, которому доведется стать
отличительным, и дает свое название ее обладателю, хотя бы оно было и некрасиво
и не стоило бы его носит!. Так, пристрастие к еде, взявшее верх над пониманием
высшего блага и остальными влечениями, будет чревоугодием, и кто им отличается,
получает как раз это прозвание. А если кем самовластно правит пристрастие к
опьянению, и только оно его и ведет, - понятно, какое прозвище он получит. И в
остальных случаях то же самое: название берется от соответствующего влечения,
постоянно преобладающего, - это очевидно".
Ради чего все это было сказано, пожалуй, ясно; во всяком случае, сказанное яснее
несказанного. Ведь влечение, которое вопреки разуму возобладало над мнением,
побуждающим нас к правильному [поведению], и с которое свелось к наслаждению
красотой, а кроме того, сильно окрепло под влиянием родственных ему влечений к
телесной красоте и подчинению себе все поведение человека, - это влечение
получило прозвание от своего могущества, вот почему и зовется оно любо вью. Но,
милый Федр, не кажется ли тебе, как и мне, что я испытываю какое-то божественно?
состояние?
Федр.
|
|