|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 324 |
Все это называется уметь различать по родам, насколько каждое может
взаимодействовать [с другим] и насколько нет.
Т е э т е т.Истинно так.
Ч у ж е з е м е ц.Ты, думаю я, диалектику никому другому не припишешь, кроме как
искренне и справедливо философствующему?
Т е э т е т.Как может кто-либо приписать ее другому?
Ч у ж е з е м е ц.Философа мы, без сомнения, найдем и теперь и позже в подобной
области, если поищем; однако и его трудно ясно распознать, хотя трудность в
отношении софиста иного рода, чем эта.
Т е э т е т.Почему?
Ч у ж е з е м е ц.Один, убегающий во тьму небытия, куда он направляется по
привычке, трудноузнаваем из-за темноты места. Не так ли?
Т е э т е т. По-видимому.
Ч у ж е з е м е ц.Философа же, который постоянно обращается разумом к идее
бытия, напротив, нелегко различить из-за ослепительного блеска этой области:
духовные очи большинства не в силах выдержать созерцания божественного.
Т е э т е т.Видно, это верно в той же степени, что и то.
Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, что касается философа, то мы его вскоре
рассмотрим яснее, если будем чувствовать к тому охоту; но очевидно также, что
нельзя оставлять и софиста, не рассмотрев его в достаточной степени.
Т е э т е т.Ты прекрасно сказал.
Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, мы согласились, что одни роды склонны
взаимодействовать, другие же нет и что некоторые - лишь с немногими [видами],
другие - со многими, третьи же, наконец, во всех случаях беспрепятственно
взаимодействуют со всеми; теперь мы должны идти дальше в нашей беседе, так,
чтобы нам коснуться не всех видов, дабы из-за множества их не прийти в смущение,
но избрать лишь те, которые считаются главнейшими, и прежде всего рассмотреть,
каков каждый из них, а затем, как обстоит дело с их способностью взаимодействия.
И тогда, если мы и не сможем со всей ясностью постичь бытие и небытие, то, по
крайней мере, не окажемся, насколько это допускает способ теперешнего
исследования, несостоятельными в их объяснении, если только, говоря о небытии,
что это действительно небытие, нам удастся уйти отсюда невредимыми.
Т е э т е т.Конечно, надо так сделать.
Ч у ж е з е м е ц.Самые главные роды, которые мы теперь обследуем, это - само
бытие, покой и движение.
Т е э т е т.Да, это самые главные.
Ч у ж е з е м е ц.И о двух из них мы говорим, что они друг с другом
несовместимы.
Т е э т е т.Несомненно.
Ч у ж е з е м е ц.Напротив, бытие совместимо с тем и с другим. Ведь оба они
существуют.
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.Следовательно, всего их три.
Т е э т е т.Бесспорно.
Ч у ж е з е м е ц.Каждый из них есть иное но отношению к остальным двум и
тождественное по отношению к себе самому.
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц.Чем же, однако, мы теперь считаем тождественное и иное? Может
быть, это какие-то два рода, отличные от тех трех, но по необходимости всегда с
ними смешивающиеся? В этом случае исследование должно вестись относительно пяти
существующих родов, а не трех, или же, сами того не замечая, мы называем
тождественным и иным что-то одно из тех [трех]?
Т е э т е т.
|
|