|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 48 |
потому что оно
устремлено к наслаждению, а не к высшему благу. Искусством я его не признаю, это
всего лишь сноровка, ибо, предлагая свои советы, оно не в силах разумно
определить природу того, что само же предлагает, а значит, не может и назвать
причины своих действий. Но неразумное дело я не могу назвать искусством.
За врачеванием, повторяю, прячется поварское угодничество, за гимнастикой таким
же точно образом - украшение тела: занятие зловредное, лживое, низкое,
неблагородное, оно вводит в обман линиями, красками, гладкостью кожи, нарядами и
заставляет гнаться за чужой красотой, забывая о собственной, которую дает
гимнастика.
...Как украшение тела относится к гимнастике, так софистика относится к
искусству законодателя, и как поварское дело - к врачеванию, так красноречие - к
правосудию. [...] Действительно, ведь если бы не душа владычествовала над телом,
а само оно над собою, и если бы не душою различали и отделяли поварское дело от
врачевания, но тело судило бы само, пользуясь лишь меркой собственных радостей,
то было бы в точности по слову Анаксагора: все вещи смешались бы воедино - и то,
что относится к врачеванию, к здоровью, к поварскому делу, стало бы меж собою
неразличимо.
Что я понимаю под красноречием, ты теперь слышал: это как бы поварская сноровка
не для тела, а для души. [...]
Пол. Стало быть, по-твоему, хорошие ораторы мало что значат в своих городах, раз
они всего лишь льстивые угодники?
Сократ. Я утверждаю, Пол, что и ораторы, и тираны, обладают в своих городах
силой самой незначительной... Ибо делают они, можно сказать, совсем не то, что
хотят, они делают то, что сочтут наилучшим.
Если человек что-нибудь делает ради какой-то цели, ведь не того он хочет, что
делает, а того, ради чего делает?
Значит, и убиваем, если случается кого убить, и отправляем в изгнание, и
отнимаем имущество, полагая, полагая, что для нас лучше сделать это, чем не
сделать? [...] Стало быть, ни уничтожать, ни изгонять из города, ни отнимать
имущество мы не желаем просто так, ни с того ни с сего; лишь если это полезно,
мы этого желаем, если же вредно - не желаем. Ведь мы желаем хорошего, как ты сам
утверждаешь, того, что ни хорошо ни плохо, не желаем и плохого тоже не желаем.
Теперь, если кто убивает другого, или изгоняет из города, или лишает имущества,
- будь он тиран или оратор, все равно, - полагая, что так для него лучше, а на
самом деле оказывается, что хуже, этот человек, конечно, делает то, что считает
нужным? [...]
Но делает ли он то, чего желает, если все оказывается к худшему?
Пол. Послушать тебя, Сократ, так ты ни за что бы не принял свободы делать в
городе, что тебе вздумается, скорее наоборот, и не стал бы завидовать человеку,
который убивает, кого сочтет нужным, или лишает имущества, или сажает в тюрьму!
Сократ. Давай, мой милый, я приведу пример, а ты возразишь. Представь себе, что
я бы спрятал под мышкой кинжал, явился на рыночную площадь в час, когда она
полна народа, и сказал бы тебе так: "Пол, у меня только что появилась
неслыханная власть и сила.
|
|