|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 266 |
Теперь же мы исходим не из предположения <единое едино>, но из
предположения <единое существует>. Не правда ли?
А р и с т о т е л ь. Конечно.
П а р м е н и д. Тогда слово <существует> будет означать нечто другое, чем
<единое>?
А р и с т о т е л ь. Непременно.
П а р м е н и д. Поэтому если кто скажет в итоге, что единое существует, то не
будет ли это означать, что единое причастно бытию?
А р и с т о т е л ь. Конечно, будет.
П а р м е н и д . Повторим еще вопрос: какие следствия проистекают из
предположения: <единое существует>? Обрати внимание, не представляется ли
необходимым, чтобы это предположение обозначало единое, которое имеет части?
А р и с т о т е л ь. Как это?
П а р м е н и д. А вот как: если <существует)) говорится о существующем едином,
а <единое> - о едином существующем, и если, с другой стороны, бытие и единое не
тождественны, но лишь относятся к одному и тому же существующему единому,
которое мы допустили, то ведь необходимо, чтобы само существующее единое было
целым, а единое и бытие - его частями?
А р и с т о т е л ь. Необходимо.
П а р м е н и д. Далее, называть ли нам каждую из этих двух частей только
частью, или же каждая часть должна называться частью целого?
А р и с т о т е л ь. Частью целого.
П а р м е н и д. И следовательно, то, что едино, одновременно есть целое и имеет
части?
А р и с т о т е л ь. Именно так.
П а р м е н и д. Что же далее? Каждая из этих двух частей существующего единого
- именно единое и бытие, может ли оставаться особняком: единое без бытия как
своей части, и бытие без единого как своей части?
А р и с т о т е л ь. Нет, не может.
П а р м е н и д. Следовательно, каждая из этих двух частей в свою очередь
содержит и единое и бытие, и любая часть опять-таки образуется по крайней мере
из двух частей; и на том же основании все, чему предстоит стать частью, всегда
точно таким же образом будет иметь обе эти части, ибо единое всегда содержит
бытие, а бытие - единое, так что оно неизбежно никогда не бывает единым, Коль
скоро оно всегда становится двумя [17].
А и с т о т е л ь. Совершенно верно.
П а р м е н и д. Что ж, существующее единое не представляет ли собой, таким
образом, бесконечное множество?
А р и с т о т е л ь. Выходит, так.
П а р м е н и д. Подойди к вопросу еще и следующим образом.
А р и с т о т е л ь. Каким?
П а р м е н и д. Не утверждаем ли мы, что единое причастно бытию, благодаря чему
и существует?
А р и с т о т е л ь. Да.
П а р м е н и д. И именно поэтому существующее единое оказалось многим.
А р и с т о т е л ь. Так.
П а р м е н и д. А что, если мы охватим разумом само единое, которое, как мы
утверждаем, причастно бытию, но возьмем его только само по себе, без того, чему,
по нашему утверждению, оно причастно,- окажется ли оно единым только или будет
также многим?
А р и с т о т е л ь. Единым. По крайней мере, я так думаю.
П а р м е н и д. Посмотрим. Бытие не должно ли неизбежно быть отличным от него и
оно само отличным от бытия, Коль скоро единое не есть бытие, но как единое ему
причастно?
А р и с т о т е л ь.
|
|