|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 214 |
О бессмертном же нельзя судить лишь по одному этому слову. Не видав и мысленно
но постигнув в достаточной мере бога, мы рисуем себе некое бессмертное существо,
имеющее душу, имеющее и тело, причем они нераздельны на вечные времена. Впрочем,
тут, как угодно богу, так пусть и будет и так пусть считается.
Мы же коснемся причины утраты крыльев, почему они отпадают у души. Причина
здесь, видимо, такая: крылу от природы свойственна способность подымать тяжелое
в высоту, туда, где обитает род богов. А изо всего, что связано с телом, душа
больше всего приобщилась к божественному - божественное же прекрасно, мудро,
доблестно и так далее; этим вскармливаются и взращиваются крылья души, а от его
противоположного - от безобразного, дурного - сна чахнет и гибнет.
Великий предводитель на небо, Зевс, на крылатой колеснице едет первым, все
упорядочивая и обо всем заботясь. За ним следует воинство богов и гениев,
выстроенное в одиннадцать отрядов; одна только Гестия не покидает дома богов, а
из остальных все главные боги, что входят в число двенадцати, предводительствуют
каждый порученным ему строем.
В пределах неба есть много блаженных зрелищ и путей, которыми движется
счастливый род богов; каждый из них свершает свое, а [за ними] следует всегда
тот, кто хочет и может, - ведь зависть чужда сонму богов.
Отправляясь на праздничный пир, они поднимаются к вершине но краю поднебесного
сюда, и уже там их колесницы, не теряющие равновесия и хорошо управляемые, легко
совершают путь; зато овальные двигаются с трудом, потому что конь, причастный
злу, всей тяжестью тянет к земле и удручает своего возничего, если тот плохо его
вырастил. От этого душе приходится мучиться и крайне напрягаться.
Души, называемые бессмертными, когда достигнут вершины, выходят наружу и
останавливаются на небесном хребте; они стоят, небесный свод несет их в круговом
движении, и они созерцают те, что за пределами неба.
Занебесную область по воспел никто из здешних поэтов, да никогда и не воспоет но
достоинству. Она же вот какова (ведь надо наконец осмелиться сказать истину,
особенно когда говоришь об истине): эту область занимает бесцветная, без
очертании, неосязаемая сущность, подлинно существующая, зримая лишь кормчему
души - уму; на нее-то и направлен истинный род знания.
Мысль бога питается умом и чистым знанием, как и мысль всякой души, которая
стремится воспринять надлежащее, узрев [подлинное] бытие, хотя бы и ненадолго,
ценит его, питается созерцанием истины и блаженствует, пока небесный свод не
перенесет се по кругу опять на то же место. При этом кругообороте она созерцает
самое справедливость, созерцает рассудительность, созерцает знание - не то
знание, которому присуще возникновение и которое как иное находится в ином,
называемом нами сейчас существующим, но подлинное знание, содержащееся в
подлинном бытии. Насладившись созерцанием всего того, что есть подлинное бытие,
душа снова спускается во внутреннюю область неба и приходит домой. По ее
возвращении возничий ставит коней к яслям, задает им амброзии и вдобавок поит
нектаром.
|
|