|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 16 |
И вот они стали стремиться
жить вместе и строить города для своей безопасности. Но чуть они собирались
вместе, как сейчас же начинали обижать друг друга, потому что не было у них
уменья жить сообща; и снова приходилось им расселяться и гибнуть.
Тогда Зевс, испугавшись, как бы не погиб весь наш род, посылает Гермеса ввести
среди людей стыд и правду, чтобы они служили украшением городов и дружественной
связью.
Вот и спрашивает Гермес Зевса, каким же образом дать людям правду и стыд. "Так
ли их распределить, как распределены искусства? А распределены они вот как:
одного, владеющего искусством врачевания, хватает на многих не сведущих в нем;
то же и со всеми прочими мастерами. Значит, правду и стыд мне таким же образом
установить среди людей или же уделить их всем?"
"Всем, - сказал Зевс, - пусть все будут к ним причастны; не бывать государствам,
если только немногие будут этим владеть, как владеют обычно искусствами. И закон
положи от меня, чтобы всякого, кто не может быть причастным стыду и правде,
убивать как язву общества".
Так-то, Сократ, и вышло по этой причине, что афиняне, как и все остальные люди,
когда речь заходит о плотничьем уменье или о каком-нибудь другом мастерстве,
думают, что лишь немногим пристало участвовать в совете, и, если кто не
принадлежит к этим немногим и подаст совет, его не слушают, как ты сам говоришь
- и правильно делают, замечу я; когда же они приступают к совещанию по части
гражданской добродетели, где все дело в справедливости и рассудительности, тут
они слушают, как и следует, совета всякого человека, так как всякому подобает
быть причастным к этой добродетели, а иначе не бывать государствам. Вот в чем,
Сократ, здесь причина.
А чтобы ты не думал, будто я тебя обманываю, вот тебе еще доказательство того,
что все люди в сущности считают всякого человека причастным к справедливости и
прочим гражданским доблестям. Ведь насчет других качеств дело обстоит так, как
ты говоришь: если кто скажет про себя, что он хороший флейтист, или припишет
себе другое какое-нибудь мастерство, какого у него нет, то его либо поднимают на
смех, либо сердятся, и даже домашние приходят и увещевают его как помешанного.
Когда же дело касается справедливости и прочих гражданских добродетелей, тут
даже если человек, известный своей несправедливостью, вдруг станет сам о себе
говорить всенародно правду, то такую правдивость, которую в другом случае
признавали рассудительностью, все сочтут безумием: ведь считается, что каждый,
каков бы он ни был на самом деле, должен провозглашать себя справедливым, а кто
не прикидывается справедливым, тот не в своем уме. Поэтому необходимо с всякому
так или иначе быть причастным справедливости, в противном случае ему не место
среди людей.
Вот я и говорю: раз считается, что всякий человек причастен к этой добродетели,
значит, можно всякого признавать советчиком, когда о ней идет речь. А еще я
попытаюсь тебе доказать, что добродетель эта не считается врожденной и
возникающей самопроизвольно, но что ей научаются, и если кто достиг ее, так
только прилежанием.
|
|