|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 223 |
Ты спрашиваешь, надо ли? Да для чего же, по правде говоря, и жить, как не
для удовольствий такого рода? Ведь не для тех же удовольствий, которым должно
предшествовать страдание, - иначе их и не ощутишь, как это бывает чуть ли не со
всеми телесными удовольствиями (потому-то их по справедливости и называют
рабскими).
Сократ. Досуг у нас, правда, есть. К тому же цикады над нашей головой поют,
разговаривают между собой, как это обычно в самый зной, да, по-моему, они и
смотрят на нас. Если они увидят, что и мы, подобно большинству, не ведем беседы
в полдень, а по лености мысли дремлем, убаюканные ими, то справедливо осмеют
нас, думая, что это какие-то рабы пришли к ним в убежище и, словно овцы в
полдень, спят у родника. Если же они увидят, что мы, беседуя, не поддаемся их
очарованию и плывем мимо них, словно мимо сирен, они, в восхищении, по жалуй,
уделят нам тот почетный дар, который получили от богов для раздачи людям.
Федр. Что же такое они получили? Я, по-видимому, и не слыхал об этом.
Сократ. Не годится человеку, любящему Муз, даже и не слыхать об этом! По
преданию, цикады не когда были людьми, еще до рождения Муз. А когда родились
Музы и появилось пение, некоторые из тогдашних людей пришли в такой восторг от
этого удовольствия, с что среди песен они забывали о пище и питье и в само
забвении умирали. От них после и сошла порода цикад: те получили такой дар от
Муз, что, родившись, не нуждаются в пище, но сразу же, без пищи и питья,
начинают петь, пока не умрут, а затем идут к Музам известить их, кто из земных
людей какую из них почитает. Известив Терпсихору о тех, кто почтил ее в
хороводах, они снискивают к ним у нее расположение; у Эрато - к тем, кто почтил
ее в любовных песнях, и то же с остальными Музами, соответственно виду почитания
каждой из них. Самую старшую из Муз - Каллиопу - и следующую за ней - Уранию -
они извещают о людях, посвятивших свою жизнь философии и почитающих то, чем
ведают эти Музы. Ведь среди Муз эти две больше всех причастны небу и учениям,
божественным и человеческим, потому их голос всего прекраснее. Значит, по многим
причинам нам с тобой надо беседовать, а не спать в пол день.
Федр. Конечно, будем беседовать.
Сократ. Стало быть, нам предстоит рассмотреть, в как мы только что и собирались
сделать, от чего это зависит - говорить и писать хорошо или нехорошо.
Федр. Очевидно.
Сократ. Чтобы речь вышла хорошей, прекрасной, разве разум оратора не должен
постичь истину того, о чем он собирается говорить?
Федр. Об этом, милый Сократ, я так слышал: тому, кто намеревается стать
оратором, нет необходимости понимать, что действительно справедливо, -
достаточно знать то, что кажется справедливым большинству, которое будет судить.
То же самое касается и того, что в самом деле хорошо и прекрасно, - достаточно
знать, что таковым представляется. Именно так можно убедить, а не с помощью
истины.
Сократ. "Мысль не презренная", Федр, раз так говорят умные люди, но надо
рассмотреть, есть ли в ней смысл. Поэтому нельзя оставить без внимания то, что
ты сейчас сказал.
|
|