|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 193 |
- Видишь ли, Симмий, просто пересказать, что и как, - для этого, на мой взгляд, умения
Главка не надо, но доказать, что так именно оно и есть, никакому Главку, пожалуй, не под
силу. Мне-то, во всяком случае, не справиться, а самое главное, Симмий, будь я даже на
это способен, мне теперь, верно, не хватило бы и жизни на такой длинный разговор.
Каков, однако ж, по моему убеждению, вид Земли и каковы ее области, я могу описать: тут
никаких препятствий нет.
- Прекрасно! - воскликнул Симмий. - С нас и этого хватит!
{45}
- Вот в чем я убедился. Во-первых, если Земля кругла и находится посреди неба, она не
нуждается ни в воздухе, ни в иной какой-либо подобной силе, которая удерживала бы ее
от падения, - для этого достаточно однородности неба повсюду и собственного
равновесия Земли, ибо однородное, находящееся в равновесии тело, помещенное посреди
однородного вместилища, не может склониться ни в ту, ни в иную сторону, но останется
однородным и неподвижным. Это первое, в чем я убедился.
- И правильно, - сказал Симмий.
- Далее, я уверился, что Земля очень велика и что мы, обитающие от Фасиса до
Геракловых Столпов занимаем лишь малую ее частицу; мы теснимся вокруг нашего моря,
словно муравьи или лягушки вокруг болота, и многие другие народы живут во многих
иных местах, сходных с нашими. Да, ибо повсюду по Земле есть множество впадин,
различных по виду и по величине, куда стеклись вода, туман и воздух. Но сама Земля
покоится чистая в чистом небе со звездами - большинство рассуждающих об этом
обычно называют это небо эфиром. Осадки с него стекают постоянно во впадины Земли в
виде тумана, воды и воздуха.
А мы, обитающие в ее впадинах, об этом и не догадываемся, но думаем, будто живем на
самой поверхности Земли, все равно как если бы кто, обитая на дне моря, воображал,
будто живет на поверхности, и, видя сквозь воду Солнце и звезды, море считал бы небом.
Из-за медлительности своей и слабости он никогда бы не достиг поверхности, никогда бы
не вынырнул и не поднял голову над водой, чтобы увидеть, насколько чище и прекраснее
здесь, у нас, чем в его краях, и даже не услыхал бы об этом ни от кого другого, кто это
видел.
В таком же точно положении находимся и мы: мы живем в одной из земных впадин, а
думаем, будто находимся на поверхности, и воздух зовем небом в уверенности, что в этом
небе движутся звезды. А все оттого, что, по слабости своей и медлительности, мы не
можем достигнуть крайнего рубежа воздуха. Но если бы кто-нибудь все-таки добрался до
края или же сделался крылатым и взлетел ввысь, то, словно рыбы здесь, у нас, которые
высовывают головы из моря и видят этот наш мир, так же и он, поднявши голову, увидел
бы тамошний мир. И если бы по природе своей он был способен вынести это зрелище, он
узнал бы, что впервые видит истинное небо, истинный свет и истинную Землю. А наша
Земля, и ее камни, и все наши местности размыты и изъедены, точно морские утесы,
разъеденные солью. Ничто достойное внимания в море не родится, ничто, можно сказать,
не достигает совершенства, а где и есть земля - там лишь растрескавшиеся скалы, песок,
нескончаемый ил и грязь - одним словом, там нет решительно ничего, что можно было
бы сравнить с красотами наших мест.
|
|