|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 389 |
Далее, красный с цвет, смешанный с
черным и белым, дает пурпурный или темно-лиловый, если все части смеси сильнее
обожжены, а черного цвета примешано больше. Желтое в смешении с серым дает
коричневое, серое же само есть смесь белого и черного; желтое в смешении с белым
дает цвет охры. Когда же белое, сойдясь с блестящим, ложится на густо-черную
основу, тогда возникает синий цвет, между том как сочетание синего с белым дает
голубой, а коричневого с черным - зеленый цвет.
Из этих примеров достаточно ясно, к каким смешениям можно свести все остальные
цвета, не нарушая при этом правдоподобия. Но тот, кто попытался бы строго
проверить все это на деле, доказал бы, что но разумеет различия между
человеческой и божественной природой, ведь если у бога достанет и знания, и
мощи, дабы смесить множество в единство и сызнова разрешить единство в
множество, то нот и никогда не будет такого человека, которому обе эти задачи
оказались бы по силам. о Все вышеназванные вощи, рожденные в то время под
воздействием необходимости, взял в свои руки демиург самой прекрасной и лучшей
из возникших вещей, вознамерившись породить самодовлеющего и совершеннейшего
бога; причинами, которые присущи самим вещам, он пользовался как
вспомогательными, но при этом сам направлял каждую из возникших вещей ко благу.
Поэтому должно различать два вида причин - необходимые и божественные - и
отыскивать во всем причины второго рода, дабы стяжать через это для себя
блаженную жизнь, насколько природа наша это допускает, а ужо ради них нам
следует заниматься и причинами первого рода, поняв, что при забвении
необходимости немыслимо ни уразуметь, ни схватить, ни вообще как-либо приблизить
к себе то единственное, о чем мы печемся. Теперь заготовленные причины разложены
у нас по родам, как строительные припасы у плотников, и нам остается только
выложить из них дальнейшую часть нашего рассуждения; вернемся, однако, к
исходной точке и повторим вкратце весь наш путь вплоть до того места, которого
мы только что достигли, а уже потом попытаемся дать нашему сказанию подобающее
заключение.
Как было упомянуто вначале, все вещи являли состояние полной неупорядоченности,
и только бог привел каждую из них к согласию с самой собою и со всеми другими
вещами во всех отношениях, в каких только они могли быть причастны
соотносительности и соразмерности. Ведь доселе в них но было ничего подобного,
разве что по какому-нибудь случайному совпадению, и вовсе не к чему было
применить те имена, которыми мы ныне именуем огонь и воду, а равно и прочие
вещи; бог впервые все это упорядочил, а затем составил из с этого нашу Вселенную
- единое живое существо, заключающее в себе все остальные живые существа, как
смертные, так и бессмертные. При этом божественные существа создал сам демиург,
а порождение смертных он доверил тем, кого сам породил. И вот они, подражая ему,
приняли из его рук бессмертное начало души и заключили в смертное тело, подарив
все это тело душе вместо колесницы, но, кроме того, они приладили к нему еще
один, смертный, вид души, вложив в пего опасные и зависящие от необходимости
состояния: для начала - удовольствие, эту сильнейшую приманку зла, затем
страдание, отпугивающее пас от блага, а в придачу двух неразумных советчиц -
дерзость и боязнь - и, наконец, гнев, который не внемлет уговорам, и надежду,
которая не в меру легко внемлет обольщениям.
|
|