|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 177 |
- Да оттого, что еще сегодня и я остригусь вместе с тобою, если наше доказательство
скончается и мы не сумеем его оживить. Будь я на твоем месте и ускользни доказательство
у меня из рук, я бы дал клятву, по примеру аргосцев, не отращивать волосы до тех пор,
пока не одержу победы в новом бою против доводов Симмия и Кебета.
- Но ведь, как говорится, против двоих даже Гераклу не выстоять, - возразил я.
- Тогда кликни на помощь меня - я буду твоим Иолаем, пока день еще не погас.
- Конечно, кликну, только давай наоборот: я буду Иолаем, а ты Гераклом.
- Это все равно, - сказал Сократ. - Но прежде всего давай остережемся одной
опасности.
- Какой опасности? - спросил я.
- Чтобы нам не сделаться ненавистниками всякого слова, как иные становятся
человеконенавистниками, ибо нет большей беды, чем ненависть к слову. Рождается она
таким же точно образом, как человеконенавистничество. А им мы проникаемся, если
сперва горячо и без всякого разбора доверяем кому-нибудь и считаем его человеком
совершенно честным, здравым и надежным, но в скором времени обнаруживаем, что он
неверный, ненадежный и еще того хуже. Кто испытает это неоднократно, и в особенности
по вине тех, кого считал самыми близкими друзьями, тот в конце концов от частых обид
ненавидит уже всех подряд и ни в ком не видит ничего здравого и честного. Тебе, верно,
случалось замечать, как это бывает.
- Конечно, случалось, - сказал я.
{29}
- Но разве это не срам? - продолжал Сократ. - Разве не ясно, что мы приступаем к
людям, не владея искусством их распознавать? Ведь кто владеет этим искусством по-
настоящему, тот рассудит, что и очень хороших и очень плохих людей немного, а
посредственных - без числа.
- Как это? - спросил я.
- Так же точно, как очень маленьких и очень больших. Что встретишь реже, чем очень
большого или очень маленького человека или собаку и так далее? Или что-нибудь очень
быстрое или медленное, безобразное или прекрасное, белое или черное? Разве ты не
замечал, что во всех таких случаях крайности редки и немногочисленны, зато середина
заполнена в изобилии?
- Конечно, замечал, - сказал я.
- И если бы устроить состязание в испорченности, то и первейших негодяев оказалось бы
совсем немного, не так ли?
- Похоже, что так, - сказал я.
- Вот именно, - подтвердил он. - Но не в этом сходство между рассуждениями и
людьми - я сейчас просто следовал за тобою, куда ты вел, - а в том, что иногда мы
поверим доказательству и признаем его истинным (хотя сами искусством рассуждать не
владеем), а малое время спустя решим, что оно ложно, - когда по заслугам, а когда и
незаслуженно, и так не раз и не два. Особенно, как ты знаешь, это бывает с теми, кто
любит отыскивать доводы и за и против чего бы то ни было: в конце концов они
начинают думать, будто стали мудрее всех на свете и одни только постигли, что нет
ничего здравого и надежного ни среди вещей, ни среди суждений, но что все решительно
испытывает приливы и отливы, точно воды Еврипа, и ни на миг не остается на месте.
|
|