|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 152 |
Да что ты, с ним были друзья, и даже много друзей.
Эхекрат. Тогда расскажи нам, пожалуйста, обо всем как можно подробнее и обстоятельнее.
Если, конечно, ты не занят.
Федон. Нет, я совершенно свободен и постараюсь все вам описать. Тем более что для меня
нет ничего отраднее, как вспоминать о Сократе, - самому ли о нем говорить, слушать ли
чужие рассказы.
Эхекрат. Но и слушатели твои, Федон, в этом тебе не уступят! Так что уж ты постарайся
ничего не упустить, будь как можно точнее!
Федон. Хорошо. Так вот, сидя подле него, я испытывал удивительное чувство. Я был
свидетелем кончины близкого друга, а между тем жалости к нему не ощущал - он казался
{2}
мне счастливцем, Эхекрат, я видел поступки и слышал речи счастливого человека! До того
бесстрашно и благородно он умирал, что у меня даже являлась мысль, будто и в Аид он
отходит не без божественного предопределения и там, в Аиде, будет блаженнее, чем кто-
либо иной. Вот почему особой жалости я не ощущал - вопреки всем ожиданиям, - но
вместе с тем философская беседа (а именно такого свойства шли у нас разговоры) не
доставила мне привычного удовольствия. Это было какое-то совершенно небывалое
чувство, какое-то странное смешение удовольствия и скорби - при мысли, что он вот-вот
должен умереть. И все, кто собрался в тюрьме, были почти в таком же расположении духа
и то смеялись, то плакали, в особенности один из нас - Аполлодор. Ты, верно, знаешь
этого человека и его нрав.
Эхекрат. Как не знать!
Федон. Он совершенно потерял голову, но и сам я был расстроен, да и все остальные
тоже.
Эхекрат. Кто же там был вместе с тобою, Федон?
Федон. Из тамошних граждан - этот самый Аполлодор, Критобул с отцом, потом
Гермоген, Эпиген, Эсхин, Антисфен. Был и пэаниец Ктесипп, Менексен и еще кое-кто из
местных. Платон, по-моему, был нездоров.
Эхекрат. А из иноземцев кто-нибудь был?
Федон. Да, фиванец Симмий, Кебет, Федонд, а из Мегар - Евклид и Терпсион.
Эхекрат. А что же Клеомброт и Аристипп?
Федон. Их и не могло быть! Говорят, они были на Эгине в ту пору.
Эхекрат. И больше никого не было?
Федон. Кажется, больше никого.
Эхекрат. Так, так, дальше! О чем же, ты говоришь, была у вас беседа?
Федон. Постараюсь пересказать тебе все с самого начала.
Мы и до того - и я, и остальные - каждый день непременно навещали Сократа,
встречаясь ранним утром подле суда, где слушалось его дело: суд стоит неподалеку от
тюрьмы. Всякий раз мы коротали время за разговором, ожидая, пока отопрут тюремные
двери. Отпирались они не так уж рано, когда же наконец отпирались, мы входили к
Сократу и большею частью проводили с ним целый день. В то утро мы собрались раньше
обыкновенного: накануне вечером, уходя из тюрьмы, мы узнали, что корабль возвратился с
Делоса. Вот мы и условились сойтись в обычном месте как можно раньше. Приходим мы к
тюрьме, появляется привратник, который всегда нам отворял, и велит подождать и не
входить, пока он сам не позовет.
- Одиннадцать, - сказал он, - снимают оковы с Сократа и отдают распоряжения насчет
казни.
|
|