|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 373 |
Что, собственно, желаем мы
этим сказать, чем вызваны и оправданы наши недоумения? Но возьмем для начала
хотя бы то, что мы теперь называем водой: когда она сгущается, мы полагаем, что
видим с рождение камней и земли, когда же она растекается и разрежается,
соответственно рождаются ветер и воздух, а последний, возгораясь, становится
огнем; затем начинается обратный путь, так что огонь, сгустившись и угаснув,
снова приходит к виду воздуха, а воздух опять собирается и сгущается в облака и
тучи, из которых при дальнейшем уплотнении изливается вода, чтобы в свой черед
дать начало земле и камням. Так рождаются они, переходя по кругу одно в другое.
Если, стало быть, ни одно вещество не предстает всякий раз одним и тем же,
отважимся ли мы, не испытывая стыда перед самими собой, настойчиво утверждать,
что какое-либо из них именно это, а не иное? Конечно, нет, и куда безопаснее
будет выражаться так: когда мы видим, как нечто - хотя бы огонь - постоянно
являет себя то одним, то другим, надо говорить не об "этом", но о "таком" огне и
также воду именовать не "этой", но "такой", да и вообще не надо приписывать всем
подобным вещам устойчивости, выражаемой словами "то" и "это", посредством
которых мы обозначаем нечто определенное.
Не дожидаясь, покуда мы успеем приложить к ним слова "то", "это", "нечто" или
любое другое речение, описывающее их как пребывающие на одном и том же месте
сущности, они от нас ускользают. Значит, таких слов мы и употреблять не будем, а
станем описывать вещи словом "такой", одинаково приложимым ко всем им вместе и к
каждой порознь,- говоря, например, об огне как о вечно "таком" и соответственно
обо всех вещах, которые имеют рождение. Только сущность, внутри которой они
получают рождение и в которую возвращаются, погибая, мы назовем "то" и "это"; но
любые качества, будь то теплота, белизна или то, что им противоположно либо из
них слагается, ни в коем случае не заслуживают такого наименования . Надо,
однако, постараться сказать о том же самом еще яснее.
Положим, некто, отлив из золота всевозможные фигуры, без конца бросает их в
переливку, превращая каждую во все остальные; если указать на одну из фигур и
спросить, что же это такое, то будет куда осмотрительнее и ближе к истине, если
он ответит "золото" и не станет говорить о треугольнике и прочих рождающихся
фигурах как о чем-то сущем, ибо в то мгновение, когда их именуют, они уже готовы
перейти во что-то иное, и надо быть довольным, если хотя бы с некоторой долей
уверенности можно допустить выражение "такое". Вот так обстоит дело и с той
природой, которая приемлет все тела. Ее следует всегда именовать тождественной,
ибо ома никогда не выходит за пределы своих возможностей; всегда воспринимая
все, она никогда и никоим образом не усваивает никакой формы, которая была бы
подобна формам входящих в нее вещей. Природа эта по сути своей такова, что
принимает любые оттиски, находясь в движении и меняя формы под действием того,
что в нее входит, и потому кажется, будто она в разное время бывает разной; а
входящие в нее и выходящие из нее вещи - это подражания вечносущему, отпечатки
по его образцам, снятые удивительным и неизъяснимым способом, к которому мы еще
вернемся.
|
|