|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 220 |
Возничий, еще более испытывая прежнее состояние, откидывается назад, словно от
бегового барьера, изо всех сил натягивает узду между зубами наглого коня, в
кровь ранит ему злоречивый его язык и челюсти, пригнетая его голени и бедра к
земле и причиняя ему боль. После того как дурной конь часто испытает это же
самое и отбросит наглость, он смиренно следует намерениям своего возни чего и
при виде красавца погибает от страха. Тогда и получается, что душа влюбленного
следует за любимцем со стыдом и боязнью. Тот, кто не прикидывается влюбленным, а
подлинно это переживает, чтит его всячески как богоравного. Да и сам юноша но
своей природе - друг почитателю. Если раньше его осуждали его школьные товарищи
или еще кто-нибудь, говоря, что постыдно сближаться с влюбленным, и потому он
отталкивал влюбленного, то с течением времени юный возраст и неизбежность
приведут его к этому общению. Ведь нет такого определения судьбы, чтоб дурной
дурному был другом, а хороший хорошему - не был;. Когда юноша до пустит к себе
влюбленного, вступит с ним в разговор и общение, близко увидит его
благосклонность, он бывает поражен: он замечает, что дружба .всех других его
друзей и близких, вместе взятых, ничего не значит в сравнении с его
боговдохновенным другом. Он постепенно сближается с влюбленным, соприкасаясь с
ним в гимнасиях и в других собраниях, и тогда поток того истечения, которое
Зевс, влюбленный в Ганимеда, назвал влечением, обильно изливаясь на влюбленного,
частью проникает в него, а частью, когда он уже переполнен, вытекает наружу. Как
дуновение или звук, отраженные гладкой и твердой поверхностью, снова несутся
туда, откуда они исходили, так и поток красоты снова возвращается в красавца
чрез очи, то есть тем путем, по которому ему свойственно проникать в душу,
теперь уже окрыленную; он орошает проходы крыльев, вызывает их рост и наполняет
любовью душу возлюбленного.
Он любит, но не знает, что именно. Он не понимает своего состояния и не умеет
его выразить; наподобие заразившегося от другого глазной болезнью, он не может
найти ее причину - от него утаилось, что во влюблен ном, словно в зеркале, он
видит самого себя; когда тот здесь, у возлюбленного, как и у него самого,
утихает боль, когда его нет, возлюбленный тоскует по влюблен ному так же, как
тот по нему: у юноши это всего лишь подобие, отображение любви, называет же он
это, да и считает, не любовью, а дружбой. Как и у влюбленного, у него тоже
возникает желание - только более слабое - видеть, прикасаться, целовать, лежать
вместе, и в скором времени он, естественно, так и поступает. Когда они лежат
вместе, безудержный конь влюбленного находит, что сказать возничему, и просит
хоть малого наслаждения в награду за множество мук. Зато конь любимца не
находит, что сказать; в волнении и смущении обнимает тот влюбленного, целует,
ласкает его, как самого преданного друга, а когда они лягут вместе, он не
способен отказать влюбленному в его доле наслаждения, если тот об этом попросит.
Но товарищ по упряжке вместе с возничим снова противятся этому, стыдясь и
убеждая.
|
|