|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 52 |
По природе
все, что хуже, то и постыднее, безобразнее, например, терпеть несправедливость,
но по установившемуся обычаю, безобразнее поступать несправедливо. Ежели ты
доподлинно муж, то не станешь терпеть страдание, переносить несправедливость -
это дело раба, которому лучше умереть, чем жить, который терпит несправедливости
и поношения потому, что не в силах защитить ни себя самого, ни того, кто ему
дорог. Но по-моему, законы как раз и устанавливают слабосильные, а их
большинство. Ради себя и собственной выгоды устанавливают они законы, расточая и
похвалы, и порицания. Стараясь запугать более сильных, тех, кто способен над
ними возвыситься, страшась этого возвышения, они утверждают, что быть выше
других постыдно и несправедливо, что в этом как раз и состоит несправедливость -
в стремлении поднятся выше прочих. Сами же они по своей ничтожности охотно, я
думаю, довольствовались долею, равною для всех.
[...] Но сама природа, я думаю, провозглашает, что это справедливо - когда
лучший выше худшего и сильный выше слабого. Что это так, видно во всем и повсюду
и у животных, и у людей - если взглянуть на города и народы в целом, - видно,
что признак справедливости таков: сильный повелевает слабым и стоит выше
слабого. По какому праву Ксеркс двинулся походом на Грецию, а его отец - на
скифов? (Таких примеров можно привести без числа!) Подобные люди, думаю я,
действуют в согласии с самою природою права и - клянусь Зевсом! - в согласии с
законом самой природы, хотя он может не совпадать с тем законом, какой
устанавливаем мы и по какому стараемся вылепить самых лучших и решительных среди
нас. Мы берем их в детстве, словно львят, и приручаем заклинаниями и ворожбою,
внушая, что все должны быть равны и что именно это прекрасно и справедливо. Но
если появится человек, достаточно одаренный природою, чтобы разбить и стряхнуть
с себя все оковы, я уверен: он освободится, он втопчет в грязь наши писания, и
волшебство, и чародейство, и все противные природе законы и, воспрянув, явится
пред нами владыкою бывший наш раб - вот тогда-то и просияет справедливость
природы!
Знакомство с философией прекрасно в той мере, в какой с ней знакомятся ради
образования, и нет ничего постыдного, если философией занимается юноша. Но если
он продолжает свои занятия и возмужав, это уже смешно, Сократ, и, глядя на таких
философов, я испытываю то же чувство, что при виде взрослых людей, которые
по-детски лепечут или резвятся. Но когда слышишь как лепечет взрослый, и видишь
как он по-детски резвится, это кажется смехотворным, недостойным мужчины и
заслуживающим кнута.
Совершенно так же отношусь я и к приверженцам философии. Видя увлечение ею у
безусого юноши и не думает с ней расставаться, тут уже, Сократ, по-моему,
требуется кнут! Как бы ни был, повторяю я, даровит такой человек, он наверняка
теряет мужественность, держась вдали от средины города, его площадей и собраний,
где прославляются мужи, по слову поэта; он прозябает до конца жизни в
неизвестности, шепчась по углам с тремя или четырьмя мальчишками, и никогда не
слетит с его губ свободное, громкое и дерзновенное слово.
|
|