|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 237 |
Природу души надо рассматривать точно так же, отыскивая вид
речи, соответствующий каждому природному складу, и таким образом строить и
упорядочивать свою речь; к сложной душе надо обращаться со сложными,
разнообразными речами, а к простой душе - с простыми. Без этого невозможно
искусно, насколько это позволяет природа, овладеть всем родом речей - ни теми,
что предназначены учить, ни теми - что убеждать, как показало все наше
предшествующее рассуждение.
Федр. Да, это стало вполне очевидным.
Сократ. А прекрасно или постыдно произносить л и записывать речи, и когда это
дело по праву, заслуживает порицания, а когда - нет, разве не выяснило сказанное
несколько раньше?
Федр. А что было сказано?
Сократ. Если Лисий или кто другой когда-либо написал или напишет для частных лиц
либо для общества сочинение, касающееся гражданского устройства, и будет
считать, что там все ясно и верно обосновано, такой писатель заслуживает
порицания, все равно - выскажет его кто-нибудь или нет. Во сне ли или наяву быть
в неведении относительно справедливости и несправедливости, зла и блага - это и
впрямь не может не вызвать порицания, хотя бы толпа и превозносила такого
человека.
Федр. Конечно, не может.
Сократ. Кто же считает, что в речи, написанной на любую тему, неизбежно будет
много развлекательного и что никогда еще не было написано или произнесено ни
одной речи, в стихах ли или нет, которая заслуживала бы серьезного отношения
(ведь речи произносят подобно сказам рапсодов, то есть без исследования и
поучения, имеющего целью убеждать; в сущности, лучшее, что у них есть, рапсоды
знают наизусть), - так вот, такой человек находит, что только в речах
назидательных, произносимых ради поучения и воистину начертываемых в душе, в
речах о справедливости, красоте и благе есть ясность и совершенство, стоящие
стараний. О таких речах он скажет, что они словно родные его сыновья, - прежде
всего о той, которую он изобрел сам, затем о ее потомках и братьях, заслуженно
возникших в душах других людей. А с остальными сочинениями он распростится. Вот
тот человек, Федр, каким мы с тобой оба желали бы стать.
Федр. Я очень хочу того же и молюсь об этом.
Сократ. Так довольно нам развлекаться рассуждением о речах. А ты пойди и сообщи
Лисию, что мы с тобой, сойдя к источнику нимф и в святилище Муз, услыхали там
голоса, которые поручили нам сказать Лисию и всякому другому, кто сочиняет речи,
да и Гомеру и всякому другому, кто слагал стихи для пения и не для пения, а
в-третьих, и Солону и всякому, кто писал сочинения, касающиеся гражданского
устройства, в виде речей и назвал эти речи законами: если такой человек составил
свои произведения, зная, в чем заключается истина, и может защитить их, когда
кто-нибудь станет их проверять и если он сам способен устно указать слабые
стороны того, что написал, то такого человека следует называть не по его
сочинениям, а по той цели, к ко торой были направлены его старания.
Федр. Как же ты предлагаешь его называть?
Сократ. Название мудреца, Федр, по-моему, для него слишком громко и пристало
только богу.
|
|