|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 175 |
Ну, Кебет, теперь твой черед: говори, что тебя смущает.
- Да, Сократ, я скажу, - отозвался Кебет. - Мне кажется, [наше] доказательство не
сдвинулось с места, и упрек, что мы делали ему раньше, можно повторить и теперь. Что
наша душа существовала и до того, как воплотилась в этом образе, доказано - я не
отрицаю - очень тонко и, смею сказать, очень убедительно. Но что она и после нашей
смерти продолжает где-то существовать, это мне представляется далеко не столь
{27}
убедительным. Правда, я не разделяю возражения Симмия, будто душа не сильнее и не
долговечнее тела. Наоборот, сколько я понимаю, душа обладает огромным преимуществом
перед всем телесным. "Как же так? - спросят меня. - Откуда же тогда твои сомнения,
если ты видишь, что после смерти человека даже более слабая его часть продолжает
существовать? Разве тебе не кажется. что более долговечная часть непременно должна
сохраняться в целости все это время?" Смотри, есть ли толк в том, что я на это отвечаю.
Естественно, что и мне, как раньше Симмию, понадобится какое-нибудь уподобление.
Так рассуждать, на мой взгляд, примерно то же самое, что применить этот довод к
умершему старику ткачу и утверждать, будто он не погиб, но где-то существует, целый и
невредимый, и в подтверждение предъявить плащ, который старик сам себе соткал: плащ-
то ведь цел, ему ничего не сделалось, он невредим. А если кто усомнится, тогда спросить,
что долговечнее, люди или плащи, которые постоянно в употреблении, в носке, и, услыхав
в ответ: "Разумеется, люди", - считать доказанным, что человек, соткавший этот плащ, без
всякого сомнения, цел и невредим, раз не погибла вещь менее долговечная.
Но я думаю, Симмий, что на самом-то деле все обстоит иначе. Следи и ты за там, что я
говорю. Кто так рассуждает, судит нелепо - это каждому видно. Ведь наш ткач соткал и
сносил много этаких плащей и пережил их все, за исключением, правда, одного,
последнего, но из этого никак не следует, будто человек негоднее или бессильнее плаща.
То же самое уподобление, по-моему, применимо и к душе, связанной с телом, и, кто
говорит о душе и тела теми же самыми словами, что о ткаче и плаще, мне кажется, говорит
верно: он скажет, что душа долговечнее, а тело слабее и кратковременнее; к этому, однако
ж, он должен прибавить, что всякая душа снашивает много тел, в особенности если живет
много лет: тело ведь изнашиваатся и отмирает еще при жизни человека, и, стало быть,
душа беспрерывно ткет наново, заменяя сношенное. И когда душа погибает, последняя
одежда на ней непременно должна быть цела - она одна только и переживает душу.
Лишь после гибели души обнаруживает тело природную свою слабость и скоро
истребляется тлением. Значит, приняв наше доказательство, мы все еще не можем твердо
надеяться, что душа наша, когда мы умрем, будет где-то продолжать свое существование.
Мало того, скажут мне, допустим, мы сделаем стороннику этих доводов еще большие
уступки, чем сделал ты, и согласимся, что душа существует не только до нашего рождения,
но, что вполне возможно, некоторые души существуют и после того, как мы умрем, и будут
существовать, и много раз родятся, и снова умрут: ведь душа по природе своей настолько
сильна, что способна вынести много рождений.
|
|