|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 211 |
на почесть людскую
Теперь же я чувствую, в чем мой проступок.
Федр. О чем ты говоришь?
Сократ. Ужасную, Федр, ужасную речь ты и сам принес, и меня вынудил сказать.
Федр. Как так?
Сократ. Нелепую и в чем-то даже нечестивую - а какая речь может быть еще
ужаснее?
Федр. Никакая, если только ты прав.
Сократ. Да как же? Разве ты не считаешь Эрота сыном Афродиты и неким богом?
Федр. Действительно, так утверждают.
Сократ. Но не Лисий и не ты в той речи, которую ты произнес моими устами,
околдованными тобою. Если же Эрот бог или как-то божествен - а это, конечно,
так, - то он вовсе не зло, между тем в обеих речах о нем, которые только что у
нас были, он представлен таким. Этим они обе погрешили перед Эротом, вдобавок
при их недомыслии в них столько лоску, что хотя в них не утверждалось ничего
здравого и истинного, однако они кичливо притязали на значительность, лишь бы
провести каких-то людишек и прославиться среди них. Да, мой друг, мне необходимо
очиститься. Для погрешающих против священных сказаний есть одно древнее
очищение. Гомер его не знал, а Стесихор знал: лишившись зрения за поношение
Елены, он не был так недогадлив, как Гомер, но понял причину и, будучи причастен
Музам, тотчас же сочинил:
Не верно было слово это,
На корабли ты не всходила,
В Пергам троянский не плыла, -
а сочинив всю так называемую "Покаянную песнь", он сразу же прозрел. Так вот в
этом деле я буду умнее их: прежде чем со мной приключится что-нибудь за
поношение Эрота, я попытаюсь пропеть ему покаянную песнь уже с непокрытой
головой, а не закрываясь от стыда, как раньше.
Федр. Для меня, Сократ, нет ничего приятнее этих твоих слов.
Сократ. Ты, конечно, понимаешь, добрый мой Федр, насколько бесстыдно были
сказаны обе те речи - и моя и та, что ты прочел по свитку. Если бы какому-
нибудь благородному человеку, кроткого нрава, влюбленному или в прошлом
любившему какого же человека, довелось услышать, как мы утверждали, что
влюбленные из-за пустяков проникаются сильной враждой и тогда недоброжелательно
относятся к своим любимцам и им вредят, - разве он, по-твоему, не подумал бы,
что слышит речи людей, воспитывавшихся где-то среди моря ков и не видавших
никогда любви свободнорожденного человека, и разве он согласился бы с нашей
хулою Эрота?
Федр. Пожалуй, нет, клянусь Зевсом, Сократ!
Сократ. И вот, устыдившись такого человека и убоявшись самого Эрота, я страстно
желаю смыть с себя чистою речью всю эту морскую соленую горечь, заполнившую наш
слух. Советую и Лисию как можно скорее написать, что, исходя из тех же
побуждений, надо больше угождать влюбленному, чем невлюбленному.
Федр. Поверь, это так и будет. Если ты скажешь похвальное слово влюбленному, я
непременно заставлю и Лисия в свою очередь написать сочинение о том же самом.
Сократ. Верю, пока ты останешься таким, как теперь.
Федр. Так начинай смелее!
Сократ. А где же у меня тот мальчик, к которому я обращался с речью? Пусть он и
это выслушает, а то, не выслушав, он еще поспешит уступить тому, кто его не
любит.
|
|