|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 229 |
По-моему, на первом месте, в начале речи,
должно быть вступление. Ведь это ты считаешь, не правда ли, тонкостями
искусства?
Федр. Да.
Сократ. На втором месте - изложение и свидетельства, на третьем месте -
доказательства, на четвертом - правдоподобные выводы. А настоящий Дедал речей,
тот, что родом из Византия, называет еще подтверждение и добавочное
подтверждение.
Федр. Ты говоришь о славном Феодоре?
Сократ. Конечно. И еще, утверждает он, надо применять опровержение и добавочное
опровержение как при обвинении, так и при защите. А прекраснейшему Елену с
Пароса разве мы не отведем видного места? Он первый изобрел побочное объяснение
и косвенную похвалу. Говорят, он, чтобы легче было запомнить, изложил свои
косвенные порицания в стихах - такой искусник! Тисий же и Горгий пусть спокойно
спят: им при виделось, будто вместо истины надо больше почитать правдоподобие;
силою своего слова они заставляют малое казаться большим, а большое - малым,
новое представляют древним, а древнее - новым, по любому поводу у них наготове
то сжатые, то беспредельно пространные речи. Услышав как-то об этом от меня,
Продик рассмеялся и сказал, что лишь он один отыскал; в чем состоит искусство
речей: они не должны быть ни длинными, ни краткими, но в меру. Федр. Ты всех
умнее, Продик!
Сократ. А о Гиппие не будем говорить? Я думаю, что одного с ним взгляда был бы и
наш гость из Элеи.
Федр. Наверно.
Сократ. А что нам сказать о словотворчестве Посла - о его удвоениях, изречениях
к образных выражениях, обо всех этих словесах Ликииния, подаренных Полу для
благозвучия?
Федр.
Сократ. Какое-то учение о правильности речи, дитя мое, и много еще хороших
вещей. Но в жалобно- стонущих речах о старости и нужде всех одолели, по- моему,
искусство и мощь халкедонца. Он умеет и вызвать гнев толпы, и снова своими
чарами укротить разгневанных - так он уверяет. Потому-то он так силен, когда
требуется оклеветать или опровергнуть клевету. Что же касается заключительной
части речей, то у всех, видимо, одно мнение, только одни называют ее сжатым
повторением, а другие иначе.
Федр. Ты говоришь, что под конец нужно в главных чертах напомнить слушателям обо
всем сказанном?
Сократ. Да, по-моему, так; но не можешь ли ты добавить еще что-нибудь об
искусстве красноречия?
Федр. Мелочи, о них не стоит говорить.
Сократ. Оставим в стороне мелочи. Лучше вот что рассмотрим при ярком свете дня:
как и когда красноречие воздействует своим искусством?
Федр. Оно действует очень сильно, Сократ, особенно в многолюдных собраниях.
Сократ. Да, это так. Но, друг мой, взгляни и скажи, не кажется ли тебе, как и
мне, что вся основа этой их ткани разлезлась?
Федр. Объясни, как это.
Сократ. Скажи-ка мне, если кто обратится к твоему приятелю Эриксимаху или к его
отцу Акумену и скажет: "Я умею как-то так воздействовать на человеческое тело,
что оно по моему усмотрению может стать горячим или холодным, а ,если мне
вздумается, я могу вызвать рвоту или понос и многое другое в том же роде. Раз я
это умею, я притязаю на то, чтобы быть врачом, и могу сделать врачом и другого,
кому я передам это свое умение".
|
|