|
Философы Древней Греции - Платон - Диалоги - Страница 283 |
Но не будучи частью
чего-нибудь отдельного, оно будет принадлежать другому, за исключением этого
отдельного, и, значит, не будет частью каждого отдельного; не будучи же частью
каждого, оно не будет частью ни одного отдельного из многого. Если же оно не
есть часть ни одного, то невозможно ему быть чем-нибудь - частью или чем-то иным
- по отношению к сумме таких отдельных [члкнов], ни для одного из которых оно не
есть нечто. А р и с т о т е л ь. Очевидно, так. П а р м е н и д. Значит, часть
есть часть не многого и не всех [его членов], но некоей одной идеи и некоего
единого, которое мы называем целым, ставшим из всех [членов] законченным единым;
часть и есть часть такого целого. А р и с т о т е л ь. Именно так. П а р м о н и
д. Значит, если другое имеет части, то и оно должно быть причастным целому и
единому. А р и с т о т е л ь. Конечно. П а р м е н н д. Необходимо, значит,
чтобы другое - не-единое - было единым законченным целым, имеющим части. А р н с
т о т е л ь. Необходимо. П а р м е н и д. Далее, то же самое относится и к
каждой части: части тоже необходимо причастны единому. Ведь если каждая из них
есть часть, то тем самым <быть каждым> означает быть отдельным, обособленным от
другого и существующим само по себе, Коль скоро это есть <каждое>.
А р и с т о т е л ь. Правильно. П а р м е н и д. Но причастное единому причастно
ему, очевидно, как нечто отличное от него, потому что в противном случае оно не
было бы причастно, но само было бы единым; а ведь ничему, кроме самого единого,
невозможно быть единым. А р и с т о т е л ь. Невозможно. П а р м е н и д. Между
тем, и целое, и часть необходимо должны быть причастны единому. В самом деле,
первое составит единое целое, части которого будут частями; а каждая из частей
будет одной частью целого, часть которого она есть. А р и с т о т е л ь. Так. П
а р м е н и д. Но не будет ли то, что причастно еди ному, причастным ему, как
иное в отношении единого? А р и с т о т е л ь. Как же иначе? П а р м е н и д . А
иное в отношении единого будет, надо полагать, многим, потому что если другое в
отношкнии единого не будет ни одним, ни большим, чем один, оно не будет ничем. А
р и с т о т е л ь. Конечно, не будет. П а р м е н и д. А поскольку причастное
единому как части и единому как целому многочисленнее единого, то не должно ли
то, что приобщается к единому, быть количественно беспредельным? А р и с т о т е
л ь. Каким образом? П а р м е н и д. Посмотрим на дело так: в момент, когда
нечто приобщается к единому, оно приобщается к нему не как единое и не как
причастное единому, не правда ли? А р и с т о т е л ь. Очевидно. П а р м е н и
д. Но то, в чем нет единого, будет множеством? А р и с т о т е л ь. Конечно. П а
р м е н и д. А что, если мы пожелаем мысленно отделить от этого множества самое
меньшее, какое только возможно; это отделенное, поскольку и оно не причастно
единому, не окажется ли неизбежно множеством, а не единым? А р и с т о т е л ь.
Да, это неизбежно.
П а р м е н и д. Итак, если постоянно рассматривать таким образом иную природу
идеи саму по себе, то, сколько бы ни сосредоточивать на ней внимание, она всегда
окажется количественно беспредельной [26].
|
|