|
Философы Древней Греции - Аристотель - Никомахова этика - Страница 64 |
Закон, стало быть, предписывает как дела мужественного (например, не
оставлять строя, не обращаться в бегство и не бросать оружия), так и
благоразумного (например, не блудить, не насильничать), а также ровного
(например, не бить и не бранить); соответственно и с другими добродетелями и
пороками: в одном он наставляет, а другое воспрещает, причем если правильно
составлен, то правильно, и хуже, если составлен небрежно.
Итак, правосудность сия есть полная добродетель, [взятая], однако, не
безотносительно, но в отношении к другому [лицу]. Поэтому правосудность
часто кажется величайшей из добродетелей, и ей дивятся больше, чем "свету
вечерней и утренней звезды". И даже пословица говорит:
Всю добродетель в себе правосудность соединяет!
И эта добродетель есть в первую очередь полная добродетель, так как
обращение с нею - [это проявление] полной добродетели, а полнота здесь от
того, что, обладая этой добродетелью, можно обращать ее на другого, а не
только на себя самого. А ведь многие способны обращать добродетель на свои
собственные [дела], но на отношения с другим не способны. Потому-то метким
слывет изречение Бианта: "Мужчину чин покажет", ибо как начальник [он
проявляет себя] в отношении к другому и во взаимоотношениях в государстве.
На том же [основании] правосудность единственную из добродетелей почитают
"чужим благом" затем, что она существует в отношении к другому.
Действительно, [правосудный] приносит пользу другому, будь то начальник или
[один] из сограждан (kosnonos).
Самый порочный человек, конечно, тот, чей порок обращается на него
самого и близких, однако самый добродетельный не тот, чья добродетель
обращается на него самого, а тот, чья - на другого, ибо это трудное дело.
Потому данная правосудность не часть добродетели, а добродетель в
целом, а противоположное не часть порочности, но порочность в целом. В чем
же разница между добродетелью и данной правосудностью, ясно из сказанного
выше, ибо, с одной стороны, они тождественны, а с другой - это разные
понятия, а именно: поскольку речь идет об отношении к другому, постольку
[перед нами] правосудность, а поскольку о соответствующем [душевном] складе,
взятом безусловно, постольку о добродетели.
4(II). Но мы все-таки исследуем правосудность как часть добродетели,
ибо есть и такая, как мы утверждаем. То же самое справедливо и для
неправосудности как части [порочности]. Что такая существует, доказывает
[следующее]: тот, чьи действия соответствуют иным порокам, конечно,
поступает неправосудно, однако он ни в чем не своекорыстен (скажем, бросив
по трусости щит, или обругав по злобе, или не пособив по скупости деньгами).
Когда же человек ведет себя своекорыстно, [его поступки] часто ни одному из
[пороков] не соответствуют, ни тем более всем [порокам], и все же их
отличает какая-то подлость (ведь этого человека мы осуждаем!) и
неправосудность.
|
|