|
Философы Древней Греции - Аристотель - Никомахова этика - Страница 21 |
Совершенство искусства - в самих его творениях, ибо довольно того, чтобы они
обладали известными качествами; но поступки, совершаемые сообразно
добродетели, не тогда правосудны или благоразумны, когда они обладают этими
качествами, но когда [само] совершение этих поступков имеет известное
качество- во-первых, оно сознательно (eidos), во-вторых, из брано
преднамеренно (proairoymenos) и ради самого [поступка] и, в-третьих, оно
уверенно и устойчиво. Эти условия, за исключением самого знания, не идут в
счет при овладении другими искусствами. А для обладания добродетелями знание
значит мало или вовсе ничего, в то время как остальные условия - много, даже
все, коль скоро [обладание правосудностью и благоразумием] рождается при
частом повторении правосудных и благоразумных поступков.
Итак, поступки называются правосудными и благоразумными, когда они
таковы, что их мог бы совершить благоразумный человек, а правосуден и
благоразумен не тот, кто [просто] совершает такие [поступки], но кто
совершает их так, как делают это люди правосудные и благоразумные.
Так что правильно сказано, что благодаря правосудным поступкам человек
становится правосудным и благодаря благоразумным - благоразумным: без таких
поступков нечего и надеяться стать добродетельным. Однако в большинстве
своем люди ничего такого не делают, а прибегают к рассуждению и думают, что,
занимаясь философией, станут таким образом добропорядочными. Нечто подобное
делают для недужных те, кто внимательно слушает врачей, но ничего из их
предписаний не выполняет. Ибо так же как тела при таком уходе не будут
здоровы, так и душа тех, кто так философствует.
4. Теперь надо рассмотреть, что такое добродетель. Поскольку в душе
бывают три [вещи] - страсти, способности и устои, то добродетель, видимо,
соотносится с одной из этих трех вещей. Страстями, [или переживаниями], я
называю влечение, гнев, страх, отвагу, злобу, радость, любовь (philia),
ненависть, тоску, зависть, жалость - вообще [все], чему сопутствуют
удовольствия или страдания. Способности - это то, благодаря чему мы
считаемся подвластными этим страстям, благодаря чему нас можно, например,
разгневать, заставить страдать или разжалобить. Нравственные устои, [или
склад души], - это то, в силу чего мы хорошо или дурно владеем [своими]
страстями, например гневом: если [гневаемся] бурно или вяло, то владеем
дурно, если держимся середины, то хорошо. Точно так и со всеми остальными
страстями.
Итак, ни добродетели, ни пороки не суть страсти, потому что за страсти
нас не почитают ни добропорядочными, ни дурными, за добродетели же и пороки
почитают, а также потому, что за страсти мы не заслуживаем ни похвалы, ни
осуждения - не хвалят же за страх и не порицают за гнев вообще, но за
какой-то [определенный]. А вот за добродетели и пороки мы достойны и
похвалы, и осуждения.
Кроме того, гневаемся и страшимся мы не преднамеренно (aproairetos), а
добродетели - это, напротив, своего рода сознательный выбор (proairesis),
или, [во всяком случае], они его предполагают И наконец, в связи со
страстями говорят о движениях [души], а в связи с добредетелями и пороками -
не о движениях, а об известных наклонностях.
|
|