|
Философы Древней Греции - Аристотель - Никомахова этика - Страница 100 |
Но хотя [распущенный и невоздержный] проявляются в отношении к
одному и тому же, они это делают не одинаково, а один по сознательному
выбору, другой нет.
Вот почему мы, скорее, назовем распущенным того, кто, не испытывая
влечения или испытывая его слабо, преследует чрезмерные удовольствия и
избегает [даже] умеренных страданий, нежели назовем так того, кто делает это
по сильному влечению. Что же в самом деле натворит первый, появись в нем к
тому же юношески [страстное] влечение и сильное страдание из-за нужды в
необходимых вещах?
Однако среди влечений и удовольствий существуют такие, что по роду
относятся к вещам прекрасным и доброкачественным (ибо, согласно делению,
произведенному ранее, среди вещей, доставляющих удовольствие, иные по
природе достойны избрания, другие им противоположны, третьи находятся
посредине), например имущество и прибыль, победа и почет. По поводу всего -
и этих вещей, и лежащих посредине - людей осуждают не за то, что они
испытывают их воздействие, питают к ним влечение и любовь, но за то, как они
это делают, а именно за то, что нарушают меру. Вот почему осуждаются и те,
кто вопреки [верному] суждению либо воздерживаются от чего-то прекрасного по
природе и благого, либо (вопреки суждению] преследуют это, как, например,
те, кто больше, чем нужно, хлопочут о почете или о детях и родителях, ибо
хотя это тоже относится к благам и, кто хлопочет об этом, заслуживает
похвалы, однако и тут бывает своего рода чрезмерность (если, скажем, как
Ниоба, спорить с богами или относиться к отцу, как Сатир, прозванный
от-целюбом, так как считали, что он ведет себя слишком глупо); ввиду
сказанного в этом [все-таки] нет никакой порочности, потому что сам по себе
каждый такой предмет влечения относится к вещам по [своей] природе достойным
избрания, а дурными и такими, которых избегают, являются излишества в этом.
Соответственно нет и невоздержности, коль скоро невоздержность не только
нечто избегаемое - это еще и одна из тех вещей, которые осуждаются - и
все-таки в силу сходства страсти мы даже здесь говорим о невоздержности,
уточняя в каждом отдельном случае, в чем невоздержность, так же как "плохой
врач" и "плохой лицедей" мы говорим о человеке, которого не назвали бы
"плохим" (kakos) безотносительно. И вот как здесь мы не [обходимся без
уточнения], потому что каждая из этих ["порочностей"] означает не собственно
порочность (kakia), но подобна ей по соответствию, так, очевидно, и в случае
с невоздержностью и воздержностью нужно подразумевать (hypolepteon) только
ту невоздержность и ту воздержность, что имеют отношение к тому же, что
благоразумие и распущенность. А в связи с яростью мы употребляем эти слова
только из-за сходства [страсти], и потому говорим "невоздержный", уточняя:
"в порывах ярости", так же как: "в често[любии]", "в наживе".
(V). Если некоторые вещи доставляют удовольствие по природе в разных
смыслах: одни - в безусловном, другие - в зависимости от рода животных и
людей, а [некоторые доставляют его не по природе], но одно - в силу уродств,
другое - в силу привычек, третье - по испорченности естества, [или природы],
то и для каждого из названных случаев тоже можно обнаружить наиболее близкие
им склады [души].
|
|