|
Философы Древней Греции - Аристотель - Никомахова этика - Страница 155 |
Наше рассуждение будет, вероятно, лишь более
отчетливым, если повторить сказанное ранее.
Итак, мы сказали, что счастье - это не склад, [или состояние, души],
ибо тогда оно было бы и у того, кто проспал всю жизнь, кто живет, как
растение, или у того, кто претерпел величайшие несчастья. Если же и такое не
годится, то, скорее, счастье следует относить к деятельности, как и было
Сказано в предыдущих [рассуждениях], причем из деятельностей одни необходимы
и заслуживают избрания ради других, а вторые заслуживают его сами по себе,
то ясно, что счастье следует полагать одной из деятельностей, заслуживающих
избрания сами по себе, и не одной из тех, что существуют ради чего-то
другого; счастье ведь нужды ни в чем не имеет, но довлеет себе.
Сами же по себе заслуживают избрания те деятельности, в которых ничего
помимо [самой] деятельности не ищут. Именно такими считаются поступки
сообразно добродетели, ибо совершение прекрасных и добропорядочных
[поступков] относится к заслуживающему избрания ради себя самого.
Такими являются и развлечения, доставляющие удовольствия, потому что их
избирают не ради других [благ]: от них ведь, скорее, бывает вред, а не
польза, [ибо из-за них] не уделяют внимания своему телу и имуществу. К
такого рода времяпрепровождению прибегают большинство тех, кого почитают
счастливыми, и тираны потому высоко ставят остроумных при подобном
провождении времени; дело в том, что во всем, к чему бывает тяга у тиранов,
такие люди умеют сделать себя источником удовольствий, а в таких людях
тираны нуждаются.
Потому эти развлечения и считаются признаками счастья, что в них
проводят свой досуг государи; но подобные [счастливцы] не доказывают,
наверное, [что счастье - это развлечение], ведь от обладания властью
государя не зависят ни добродетель, ни ум, а именно они - источники
добропорядочных деятельностей; и если, не имея вкуса к удовольствию чистому
и достойному свободнорожденного, прибегают к удовольствиям телесным, то
из-за этого не следует думать, будто эти удовольствия предпочтительны; дети
ведь тоже уверены, что самое лучшее это то, что ценится между ними.
Так что вполне разумно, чтобы разные вещи казались ценными детям и
мужам, дурным и добрым. Вместе с тем, как говорилось уже неоднократно, и
ценным является и доставляет удовольствие [в собственном смысле слова] то,
что таково для добропорядочного, ибо для каждого наиболее предпочтительна
деятельность в соответствии с его собственным складом и для добропорядочного
тем самым такова деятельность, сообразная добродетели.
Следовательно, не в развлечениях заключается счастье, ведь это даже
нелепо, чтобы целью было развлечение и чтобы человек всю жизнь работал и
терпел беды ради развлечений (toy paidzein). Ведь, так сказать, ради другого
мы избираем все, за исключением счастья, ибо счастье и есть цель. А
добропорядочное усердие (spoydadzein) и труд ради развлечений кажутся
глупыми и уж слишком ребячливыми (paidikon); зато развлекаться для того,
чтобы усердствовать в добропорядочных [делах] (spoydadzei), - по Анахарсису,
это считается правильным, потому что развлечение напоминает отдых, а, не
будучи в состоянии трудиться непрерывно, люди нуждаются в отдыхе.
|
|