|
Философы Древней Греции - Аристотель - Никомахова этика - Страница 14 |
Будем считать, что с этим мы несколько
разобрались.
(XI). Чтобы превратности судьбы потомков и всех вообще близких ничуть
не влияли бы на счастье - такое представляется чересчур жестоким (aphilos) и
противоречащим [общепринятым] мнениям. При обилии различных случайностей,
одни из которых имеют большее влияние, а другие - меньшее, выделять каждый
отдельный случай, по-видимому, очень долгое [дело], предела не имеющее;
между тем общего определения и в общих чертах, пожалуй, будет достаточно.
Итак, среди неудач одного и того же человека одни имеют в его жизни
известный вес и влияние, а другие кажутся довольно легкими; если это верно,
то точно так обстоит дело и с неудачами, касающимися всех близких; и,
конечно же, для каждого переживания (pathos): кого оно затрагивает - живых
или умерших - значит даже больше, чем для преступлений и ужасов,
предшествуют ли они трагедии или совершаются [перед зрителями]. Так что
необходимо учесть и эту разницу и в еще большей мере сомнение: причастны ли
умершие к какому бы то ни было благу или противоположным ему [вещам]? Если
даже что-то достигает их, будь то благо или его противоположность, из этих
[наших рассуждений следует], что, взятое безотносительно или по отношению к
умершим, это "что-то" бледно и незначительно, и если нет - все равно
величина и свойство этого таковы, что не могут ни превратить в счастливых не
счастливых, ни [счастливых] лишить блаженства.
Итак, благополучие близких, так же как и неблагополучие, по-видимому,
как-то влияет на умерших, но это [влияние] такого свойства и такой степени,
что не может ни сделать счастливых несчастливыми, ни оказать иное подобное
[воздействие].
12 (XII). Покончив с этим разбором, обратимся к [следующему] вопросу о
счастье: относится ли оно к вещам, заслуживающим похвалы, или, скорее, к
тому, что ценится? Ясно ведь, что к возможностям оно, во всяком случае, не
относится. Между тем все заслуживающее похвалы, очевидно, заслуживает ее за
известное качество и определенное отношение к чему-либо; мы ведь хвалим
правосудного и мужественного и вообще добродетельного и добродетель за дела
и поступки, а сильного и быстроногого и всякого такого - за известное
природное качество и известное отношение к чему-то благому и
доброкачественному. Это ясно и на примере похвал богам; боги ведь кажутся
смешными, если их соотносят с нами, а это происходит потому, что, как мы уже
сказали, похвала предполагает соотнесение.
Но если похвала связана с такими вещами, тогда ясно, что наилучшим
вещам пристала не похвала, но нечто большее и лучшее, как мы то и видим,
ведь богов, а из мужей самых божественных мы считаем блаженными и
счастливыми, [но не достойными похвал]. Точно так же и с благами. Никто ведь
не хвалит счастье так, как правосудие, но, видя в нем нечто более
божественное и лучшее, почитают его блаженством.
Видимо, и Евдокс удачно защищал притязания удовольствия на высшую
награду.
|
|