|
Философы Древней Греции - Аристотель - Метафизика - Страница 30 |
Далее, у тех вещей, которые имеют нечто предшествующее и нечто
последующее, сказываемое о них не может быть чем-либо помимо них самих;
например, если первое из чисел - двойка, то не может быть числа помимо видов
чисел; и подобным же образом не будет Фигуры помимо видов фигур. А если у
них роды не существуют помимо видов, то тем более у других: ведь кажется,
что больше всего у них существуют роды. Что же касается единичных вещей, то
не бывает одна из них первее другой. Далее, там, где одно лучше, другое
хуже, лучшее всегда первое. Поэтому и для таких вещей нет никакого рода,
[помимо видов].
В силу этого сказываемое о единичном скорее представляется началами,
нежели роды. По с другой стораны, в каком смысле считать это началами,
сказать нелегко. Действительно, начало и причина должны быть вне тех вещей,
начало которых они есть, т. е. быть в состоянии существовать отдельно от
них. А на каком же еще основании можно было бы признать для чего-то
подобного существование вне единичной вещи, если не на том, что оно
сказывается как общее и обо всем? Но если именно на этом основании, то
скорее следует признавать началами более общее; так что началами были бы
первые роды.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
С этим связан и наиболее трудный вопрос, особенно настоятельно
требующий рассмотрения, и о нем у нас пойдет теперь речь. А именно: если
ничего не существует помимо единичных вещей, - а таких вещей бесчисленное
множество, - то как возможно достичь знания об этом бесчисленном множестве?
Ведь мы познаем все вещи постольку, поскольку у них имеется что-то единое и
тождественное и поскольку им присуще нечто общее.
Но если это необходимо и что-то должно существовать помимо единичных
вещей, то, надо полагать, необходимо, чтобы помимо этих вещей существовали
роды - или последние или первые; между тем мы только что разобрали, что это
невозможно.
Далее, если уж непременно существует что-то помимо составного целого,
[получающегося], когда что-то сказывается о материи, то спрашивается, должно
ли в таком случае существовать что-то помимо всех единичных вещей, или
помимо одних существовать, а помимо других нет, или же помимо ни одной. Если
помимо единичных вещей ничего не существует, то, надо полагать, нет ничего,
что постигалось бы умом, а все воспринимаемо чувствами, и нет знания ни о
чем, если только не подразумевать под знанием чувственное восприятие.
Далее, в таком случае не было бы ничего вечного и неподвижного (ибо все
чувственно воспринимаемое преходяще и находится в движении). Но если нет
ничего вечного, то невозможно и возникновение: в самом деле, при
возникновении должно быть что-то, что возникает, и что-то, из чего оно
возникает, а крайний [член ряда] (eschaton) должен быть не возникшим, если
только ряд прекращается, а из не-сущего возникнуть невозможно. Кроме того,
там, где есть возникновение и движение, там должен быть и предел; в самом
деле, ни одно движение не беспредельно, а каждое имеет завершение; и не
может возникать то, что не в состоянии быть возникшим; а возникшее
необходимо должно быть, как только оно возникло.
|
|