|
Философы Древней Греции - Аристотель - Метафизика - Страница 3 |
Во-вторых, мы
считаем мудрым того, кто способен познать трудное и нелегко постижимое для
человека [ведь воспринимание чувствами свойственно всем, а потому это легко
и ничего мудрого в этом нет). В-третьих, мы считаем, что более мудр во
всякой науке тот, кто более точен и более способен научить выявлению причин,
и, [в-четвертых], что из наук в большей мере мудрость та, которая желательна
ради нее самой и для познания, нежели та, которая желательна ради
извлекаемой из нее пользы, а [в-пятых], та, которая главенствует, - в
большей мере, чем вспомогательная, ибо мудрому надлежит не получать
наставления, а наставлять, и не он должен повиноваться другому, а ему - тот,
кто менее мудр.
Вот каковы мнения и вот сколько мы их имеем о мудрости и мудрых. Из
указанного здесь знание обо всем необходимо имеет тот, кто в наибольшей мере
обладает знанием общего, ибо в некотором смысле он знает все подпадающее под
общее. Но пожалуй, труднее всего для человека познать именно это, наиболее
общее, ибо оно дальше всего от чувственных восприятий. А наиболее строги те
науки, которые больше всего занимаются первыми началами: ведь те, которые
исходят из меньшего числа [предпосылок], более строги, нежели те, которые
приобретаются на основе прибавления [например, арифметика более строга, чем
геометрия). Но и научить более способна та наука, которая исследует причины,
ибо научают те, кто указывает причины для каждой вещи. А знание и понимание
ради самого знания и понимания более всего присущи науке о том, что наиболее
достойно познания, ибо тот, кто предпочитает знание ради знания, больше
всего предпочтет науку наиболее совершенную, а такова наука о наиболее
достойном познания. А наиболее достойны познания первоначала и причины, ибо
через них и на их основе познается все остальное, а не они через то, что им
подчинено И наука, в наибольшей мере главенствующая и главнее
вспомогательной, - та, которая познает цель, ради которой надлежит
действовать в каждом отдельном случае; эта цель есть в каждом отдельном
случае то или иное благо, а во всей природе вообще - наилучшее.
Итак, из всего сказанного следует, что имя [мудрости] необходимо
отнести к одной и той же науке: это должна быть наука, исследующая первые
начала и причины: ведь и благо, и "то, ради чего" есть один из видов причин.
А что это не искусство творения, объяснили уже первые философы. Ибо и теперь
и прежде удивление побуждает людей философствовать, причем вначале они
удивлялись тому, что непосредственно вызывало недоумение, а затем,
мало-помалу продвигаясь таким образом далее, они задавались вопросом о более
значительном, например о смене положения Луны, Солнца и звезд, а также о
происхождении Вселенной. Но недоумевающий и удивляющийся считает себя
незнающим (поэтому и тот, кто любит мифы, есть в некотором смысле философ,
ибо миф создается на основе удивительного). Если, таким образом, начали
философствовать, чтобы избавиться от незнания, то, очевидно, к знанию стали
стремиться ради понимания, а не ради какой-нибудь пользы.
|
|