|
Философы Древней Греции - Аристотель - Метафизика - Страница 175 |
Поэтому
если верно вообще говорить, что существует не только отделенное, но и
неотделенное (например, что существует движущееся), то верно также вообще
сказать, что существуют математические предметы и что они именно такие, как
о них говорят [математики]. И как о других науках верно будет вообще
сказать, что каждая изучает свой предмет, а не привходящее (например, не
бледное, если здоровое бледно, а здоровое), т. е. исследует нечто как
таковое,- здоровое, поскольку оно здоровое, человека, поскольку он человек,-
точно так же обстоит дело с геометрией. Если ее предмету случается быть
чувственно воспринимаемым, но занимается она им не поскольку он чувственно
воспринимаем, то математические науки не будут науками о чувственно
воспринимаемом, однако и не науками о другом, что существовало бы отдельно
помимо него. У вещей много привходящих свойств самих по себе, поскольку
каждая из них именно такого рода : ведь у животного, [например], имеются
отличительные признаки, поскольку оно женского пола и поскольку мужского,
хотя и не существует чего-либо женского или мужского отдельно от животных.
Так что (вещи можно рассматривать] также только как имеющие длину и
плоскость. И чем первее по определению и более просто то, о чем знание, тем
в большей мере этому знанию присуща строгость (а строгость эта - в
простоте); поэтому, когда отвлекаются от величины, знание более строго, чем
когда от нее не отвлекаются, а наиболее строго - когда отвлекаются от
движения. Если же предмет знания - движение, то наиболее строго оно, если
изучают первое движение , ведь это движение - самое простое, а из его видов
самое простое - движение равномерное.
И то же самое можно сказать и про учение о гармонии, и про оптику: и та
и другая рассматривает [свой предмет] не поскольку он зрение или звук, а
поскольку это линии и числа, которые, однако, суть их собственные свойства .
И точно так же механика. Поэтому если, полагая что-то обособленно от
привходящих свойств, рассматривают его, поскольку оно таково, то не
получится никакой ошибки, как и в том случае, когда чертят на земле и
объявляют длиною в одну стопу линию, которая этой длины не имеет: ведь в
предпосылках здесь нет ошибки.
И лучше всего можно каждую вещь рассмотреть таким образом: полагая
отдельно то, что отдельно не существует, как это делает исследователь чисел
и геометр. В самом деле, человек, поскольку он человек, един и неделим, и
исследователь чисел полагает его как единого неделимого и затем исследует,
что свойственно человеку, поскольку он неделим. Геометр же рассматривает его
не поскольку он человек и не поскольку он неделим, а поскольку он имеет
объем. Ведь ясно, что то, что было бы присуще человеку, даже если бы он
случайно не был неделим, может быть присуще ему и без этого Вот почему
геометры говорят правильно и рассуждают о том, что на деле существует, и их
предмет - существующее, ибо сущее имеет двоякий смысл - как осуществленность
и как материя.
|
|