|
Философы Древней Греции - Аристотель - Метафизика - Страница 11 |
А так как Сократ занимался вопросами нравственности,
природу же в целом не исследовал, а в нравственном искал общее и первый
обратил свою мысль на определения, то Платон, усвоив взгляд Сократа,
доказывал, что такие определения относятся не к чувственно воспринимаемому,
а к чему-то другому, ибо, считал он, нельзя дать общего определения
чего-либо из чувственно воспринимаемого, поскольку оно постоянно изменяется.
И вот это другое из сущего он назвал идеями, а все чувственно
воспринимаемое, говорил он, существует помимо них и именуется сообразно с
ними, ибо через причастность эйдосам существует все множество одноименных с
ними [вещей]. Однако "причастность" - это лишь новое имя: пифагорейцы
утверждают, что вещи существуют через подражание числам, а Платон, <изменив
имя>, - что через причастность. Но что такое причастность или подражание
эйдосам, исследовать это они предоставили другим.
Далее, Платон утверждал, что помимо чувственно воспринимаемого и
эйдосов существуют как нечто промежуточное математические предметы,
отличающиеся от чувственно воспринимаемых тем, что они вечны и неподвижны, а
от эйдосов - тем, что имеется много одинаковых таких предметов, в то время
как каждый эйдос сам по себе только один.
И так как эйдосы суть причины всего остального, то, полагал он, их
элементы суть элементы всего существующего. Начала как материя - это большое
и малое, а как сущность - единое, ибо эйдосы <как числа> получаются из
большого и малого через причастность единому.
Что единое есть сущность, а не что-то другое, что обозначается как
единое, это Платон утверждал подобно пифагорейцам, и точно так же, как они,
что числа - причины сущности всего остального; отличительная же черта учения
Платона - это то, что он вместо беспредельного, или неопределенного, как
чего-то одного признавал двоицу и неопределенное выводил из большого и
малого; кроме
того, он полагает, что числа существуют отдельно от чувственно
воспринимаемого, в то время как пифагорейцы говорят, что сами вещи суть
числа, а математические предметы они не считают промежуточными между
чувственно воспринимаемыми вещами и эйдосами. А что Платон в отличие от
пифагорейцев считал единое и числа существующими помимо вещей и что он ввел
Эйдосы, это имеет свое основание в том, что он занимался определениями (ведь
его предшественники к диалектике не были причастны), а двоицу он объявил
другой основой (physis) потому, что числа, за исключением первых, удобно
выводить из нее как из чего-то податливого.
Однако на самом деле получается наоборот: такой взгляд не основателен.
Ибо эти философы полагают, что из одной материи происходит многое, а Эйдос
рождает нечто только один раз, между тем совершенно очевидно, что из одной
материи получается один стол, а тот, кто привносит Эйдос, будучи один,
производит много [столов]. Подобным же образом относится и мужское к
женскому, а именно: женское оплодотворяется одним совокуплением, а мужское
оплодотворяет многих; и, однако же, это - подобия тех начал.
|
|