|
Философы Древней Греции - Аристотель - Метафизика - Страница 144 |
ГЛАВА ПЯТАЯ
У существующего имеется начало, в отношении которого нельзя ошибиться,
- оно всегда необходимо принуждает к обратному, т. е. заставляет говорить
правильно, а именно что не может одно и то же в одно и то же время быть и не
быть, и точно так же в отношении всего остального, что противолежит самому
себе указанным сейчас образом. Для такого рода начал нет прямого
доказательства, но против определенных лиц [1] оно возможно. В самом деле,
нельзя построить умозаключение относительно этого начала на основе более
достоверного начала, нежели оно; а между тем это было бы необходимо, если бы
речь шла о том, чтобы дать прямое доказательство его. Но против того, кто
высказывает противолежащее одно другому, надо, показывая, почему это ложное,
принять нечто такое, что хотя оно и тождественно с [положением о том, что]
не может одно и то же быть и не быть в одно и то же время, но вместе с тем
не казалось бы тождественным, ибо только так можно вести доказательство
против того, кто говорит, что допустимы противолежащие друг другу
утверждения об одном и том же. Несомненно, что те кто намерен участвовать в
беседе, должны сколько-нибудь понимать друг друга. Если это не достигается,
то как можно беседовать друг с другом? Поэтому каждое слово должно быть
понятно и обозначать что-то, и именно не многое, а только одно; если же оно
имеет несколько значений, то надо разъяснять, в каком из них оно
употребляется. Следовательно, если кто говорит, что вот это есть и не есть,
он отрицает то, что утверждает, тем самым он утверждает, что слово
обозначает не то, что оно обозначает, а это несуразно. Если поэтому "быть
вот этим" что-то означает, то противоречащее этому не может быть верным в
отношении одного и того же.
Далее, если слово обозначает что-то и это значение указано правильно,
то это должно быть так необходимым образом; а необходимо сущее не может
иногда не быть; следовательно, противолежащие друг другу высказывания об
одном и том же не могут быть правильными. Далее, если утверждение отнюдь не
более истинно, нежели отрицание, то называть нечто человеком будет отнюдь не
более истинно, чем называть его не-человеком. Однако представляется, что, и
называя человека не-лошадью, говорят больше правды или [во всяком случае] не
меньше, нежели называя его не-человеком; поэтому было бы также правильно
называть этого же человека лошадью (ведь было принято, что противолежащие
друг другу высказывания [об одном и том же] одинаково верны). Таким образом,
получается, что тот же самый человек есть также лошадь и любое другое
животное.
Итак, нет ни одного прямого доказательства этих [положений], однако
есть доказательство против того, кто принимает противное им. И, ставя
вопросы подобным образом, заставили бы, возможно, и самого Гераклита скоро
признать, что противолежащие друг другу высказывания об одном и том же
никогда не могут быть верными; однако сам Гераклит, не вникнув в свои
собственные слова, придерживался этого мнения.
|
|