|
Философы Древней Греции - Аристотель - Риторика - Страница 2 |
Поэтому хорошо составленные законы главным образом должны, насколько
возможно, все определять сами и оставлять как можно меньше произволу судей,
во-первых, потому что легче найти одного или немногих, чем многих таких
людей, которые имеют правильный образ мыслей и способны издавать законы и
изрекать приговоры. Кроме того, законы составляют с людьми на основании
долговременных размышлений, судебные же приговоры произносятся на скорую
руку, так что трудно людям, отправляющим правосудие, хорошо различать
справедливое и полезное.
Самая же главная причина заключается в том, что решение законодателя не
относится к отдельным случаям, но касается будущего и имеет характер
всеобщности, между тем как присяжные и судьи изрекают приговоры относительно
настоящего, относительно отдельных случаев, с которыми часто находится в
связи чувство любви или ненависти и сознание собственной пользы, так что они
[судьи и присяжные] не могут с достаточной ясностью видеть истину:
соображения своего собственного удовольствия и неудовольствия мешают
правильному решению дела.
Итак, как мы говорим, относительно всего прочего нужно предоставлять
судье как можно меньше простора; что же касается вопросов, совершился ли
известный факт или нет, совершится или нет, есть ли он в наличности, или
нет, то решение этих вопросов необходимо всецело предоставить судьям, так
как законодатель не может предвидеть частных случаев.
Раз это так, очевидно, что те, которые [в своих рассуждениях] разбирают
другие вопросы, например, вопрос о том, каково должно быть содержание
предисловия, или повествования, или каждой из других частей [речи], касаются
вопросов, не относящихся к делу, потому что [авторы этих сочинений]
рассуждают в этом случае только о том, как бы привести судью в известное
настроение, ничего не говоря о технических доказательствах, между тем как
только таким путем можно сделаться способным к энтимемам. Вследствие всего
этого хотя и существует один и тот же метод для речей, обращаемых к народу,
и для речей судебного характера, и хотя прекраснее и с государственной точки
зрения выше первый род речей, чем речи, касающиеся сношений отдельных
личностей между собой, - тем не менее исследователи ничего не говорят о
первом роде речей, между тем как каждый из них пытается рассуждать о
судебных речах.
Причина этому та, что в речах первого рода представляется менее
полезным говорить вещи, не относящиеся к делу, а также и та, что первый род
речей представляет меньше простора для коварной софистики и имеет больше
общего интереса, здесь судья судит о делах, близко его касающихся, так что
нужно только доказать, что дело именно таково, как говорит оратор. В
судебных же речах этого не достаточно, но полезно еще расположить слушателя
в свою пользу, потому что здесь решение судьи касается дел, ему чуждых, так
что судьи, в сущности, не судят, но предоставляют дело самим тяжущимся,
наблюдая при этом свою собственную выгоду и выслушивая пристрастно
[показания тяжущихся].
|
|