|
Философы Древней Греции - Платон - Законы - Страница 18 |
[...] Надо думать, что
то же бывает и с образом мыслей и душевной природой людей. [...] Любая душа
благоговейно боится поколебать что-либо из установленных раньше законов. Так
вот законодателю и надо придумать какое-то средство, чтобы в его государстве
каким-то способом было осуществлено именно это. Что касается меня, то я
усматриваю это средство в следующем. Ведь изменения в играх молодых людей
все считают, как мы говорили раньше, просто игрой, в высшей степени
несерьезной... Здесь не принимают в расчет вот чего: те дети, которые вводят
новшества в свои игры, неизбежно станут взрослыми и при этом иными людьми,
чем те дети, что были до них; а раз они станут иными, они будут стремиться и
к иной жизни и в этом своем стремлении пожелают иных обычаев и законов. Но
если дело идет об изменении нравов, когда люди нередко начинают хвалить то,
что раньше порицали, и порицать то, что раньше хвалили, то, думаю я, к этому
более, нежели к чему-то другому, надо бы отнестись с величайшей
осмотрительностью.
Всякий юноша, не говоря уже о стариках, увидев или услыхав что-то
редкостное и необычное, не уступит легко в трудном споре и не примет сразу
решение, но остановится, очутившись словно бы на распутье. Один ли он
совершает свой путь или с другими людьми, но, раз он не слишком хорошо знает
дорогу, он будет спрашивать и самого себя, и других о том, что его
затрудняет, и двинется дальше не прежде, чем исследует основательно свой
путь и то, куда он ведет.
Небезопасно чтить хвалебными песнями и гимнами живых людей, пока они не
пройдут свой жизненный путь и не увенчают его прекрасным концом.
Человек, который, начиная с детства и вплоть до разумного, зрелого
возраста, сживается с рассудительной и умеренной Музой, услышав враждебную
ей Музу, презирает ее и считает неблагородной; кто же воспитался на
расхожей, сладостной Музе, тот говорит, что противоположная ей Муза холодна
и неприятна. Поэтому, как сейчас было сказано, в смысле приятности или
неприятности ни одна из них не превосходит другую. Зато первая чрезвычайно
улучшает жизнь людей, на ней воспитавшихся, вторая же - ухудшает.
Следует признать, что все величавое и склоняющееся к смелости имеет
мужественное обличье, то же, что тяготеет к скромности и благопристойности,
более сродни женщинам...
Я утверждаю, что в серьезных делах надо быть серьезным, а в несерьезных
- не надо. Этому-то и надо следовать; пусть каждый мужчина и каждая женщина
пусть проводят свою жизнь, играя в прекраснейшие игры, хотя это и
противоречит тому, что теперь принято.
Каждый должен как можно дольше и лучше провести свою жизнь в мире. Так
что же, наконец, правильно? Надо жить играя. Что ж это за игра?
Жертвоприношения, песни, пляски, чтобы суметь снискать к себе милость богов,
а врагов отразить и победить в битвах.
Какой же образ жизни станут вести люди, в должной мере снабженные всем
необходимым? Ремесла там поручены чужеземцам; земледелие предоставлено
рабам, собирающим с земли жатву достаточную, чтобы люди жили в довольстве...
Но
|
|