|
Философы Древней Греции - Платон - Пир - Страница 9 |
Но если, с другой стороны, отцы
приставляют к своим сыновьям надзирателей, чтобы те прежде всего не
позволяли им беседовать с поклонниками, а сверстники и товарищи сыновей
обычно корят их за такие беседы, причем старшие не пресекают и не
опровергают подобные укоры как несправедливые, то, видя это, можно,
наоборот, заключить, что любовные отношения считаются у нас чем-то весьма
постыдным.
{8}
А дело, по-моему, обстоит вот как. Тут все не так просто, ибо, как я
сказал вначале, ни одно действие не бывает ни прекрасно, ни безобразно само
по себе: если оно совершается прекрасно - оно прекрасно, если безобразно -
оно безобразно. Безобразно, стало быть, угождать низкому человеку, и притом
угождать низко, но прекрасно - и человеку достойному, и достойнейшим
образом. Низок же тот пошлый поклонник, который любит тело больше, чем душу;
он к тому же и непостоянен, поскольку непостоянно то, что он любит. Стоит
лишь отцвести телу, а тело-то он и любил, как он "упорхнет, улетая",
посрамив все свои многословные обещания. А кто любит за высокие нравственные
достоинства, тот остается верен всю жизнь, потому что он привязывается к
чему-то постоянному.
Поклонников у нас принято хорошенько испытывать и одним угождать, а
других избегать. Вот почему наш обычай требует, чтобы поклонник домогался
своего возлюбленного, а тот уклонялся от его домогательств: такое состязание
позволяет выяснить, к какому разряду людей принадлежат тот и другой. Поэтому
считается позорным, во-первых, быстро сдаваться, не дав пройти какому-то
времени, которое и вообще-то служит хорошей проверкой; во-вторых, позорно
отдаваться за деньги или из-за политического влияния поклонника, независимо
от того, вызвана ли эта уступчивость страхом перед нуждой или же
неспособностью пренебречь благодеяниями, деньгами или политическими
расчетами. Ведь такие побуждения ненадежны и преходящи, не говоря уже о том,
что на их почве никогда не вырастает благородная дружба. И значит, достойным
образом угождать поклоннику можно, по нашим обычаям, лишь одним путем. Мы
считаем, что если поклонника, как бы рабски ни служил он по своей воле
предмету любви, никто не упрекнет в позорном угодничестве, то и другой
стороне остается одна непозорная разновидность добровольного рабства, а
именно рабство во имя совершенствования.
И в самом деле, если кто-нибудь оказывает кому-нибудь услуги, надеясь
усовершенствоваться благодаря ему в какой-либо мудрости или в любой другой
добродетели, то такое добровольное рабство не считается у нас ни позорным,
ни унизительным. Так вот, если эти два обычая - любви к юношам и любви к
мудрости и всяческой добродетели - свести к одному, то и получится, что
угождать поклоннику - прекрасно. Иными словами, если поклонник считает
нужным оказывать уступившему юноше любые, справедливые, по его мнению,
услуги, а юноша в свою очередь считает справедливым ни в чем не отказывать
человеку, который делает его мудрым и добрым, и если поклонник способен
сделать юношу умнее и добродетельней, а юноша желает набраться
образованности и мудрости, - так вот, если оба на этом сходятся, только
тогда угождать поклоннику прекрасно, а во всех остальных случаях - нет.
|
|