|
Философы Древней Греции - Платон - Пир - Страница 37 |
Все это произошло еще до того, как нам довелось отправиться с ним в
поход на Потидею и вместе там столоваться. Начну с того, что выносливостью
он превосходил не только меня, но и вообще всех. Когда мы оказывались
отрезаны и поневоле, как это бывает в походах, голодали, никто не мог
сравниться с ним выдержкой. Зато когда всего было вдоволь, он один бывал
способен всем насладиться; до выпивки он не был охотник, но уж когда его
принуждали пить, оставлял всех позади, и, что самое удивительное, никто
никогда не видел Сократа пьяным. Это, кстати сказать, наверно, и сейчас
подтвердится. Точно так же и зимний холод - а зимы там жестокие - он
переносил удивительно стойко, и однажды, когда стояла страшная стужа и
другие либо вообще не выходили наружу, либо выходили, напялив на себя
невесть сколько одежды и обуви, обмотав ноги войлоком и овчинами, он выходил
в такую погоду в обычном своем плаще и босиком шагал по льду легче, чем
другие обувшись. И воины косо глядели на него, думая, что он глумится над
ними... Но довольно об этом. Послушайте теперь
...что он,
Дерзко-решительный муж, наконец предпринял и исполнил
во время того же похода. Как-то утром он о чем-то задумался и,
погрузившись в свои мысли, застыл на месте, и, так как дело у него не шло на
лад, он не прекращал своих поисков и все стоял и стоял. Наступил уже
полдень, и люди, которым это бросалось в глаза, удивленно говорили друг
другу, что Сократ с самого утра стоит на одном месте и о чем-то раздумывает.
Наконец вечером, уже поужинав, некоторые ионийцы - дело было летом - вынесли
свои подстилки на воздух, чтобы поспать в прохладе и заодно понаблюдать за
Сократом, будет ли он стоять на том же месте и ночью. И оказалось, что он
простоял там до рассвета и до восхода Солнца, а потом, помолившись Солнцу,
ушел.
А хотите знать, каков он в бою? Тут тоже нужно отдать ему должное. В
той битве, за которую меня наградили военачальники, спас меня не кто иной,
как Сократ: не захотев бросить меня, раненого, он вынес с поля боя и мое
оружие, и меня самого. Я и тогда, Сократ, требовал от военачальников, чтобы
они присудили награду тебе, - тут ты не можешь ни упрекнуть меня, ни
сказать, что я лгу, - но они, считаясь с моим высоким положением, хотели
присудить ее мне, а ты сам еще сильней, чем они, ратовал за то, чтобы
наградили меня, а не тебя.
{33}
Особенно же стоило посмотреть на Сократа, друзья, когда наше войско,
обратившись в бегство, отступало от Делия. Я был тогда в коннице, а он в
тяжелой пехоте. Он уходил вместе с Лахетом, когда наши уже разбрелись. И вот
я встречаю обоих и, едва их завидев, призываю их не падать духом и говорю,
что не брошу их. Вот тут-то Сократ и показал мне себя с еще лучшей стороны,
чем в Потидее, - сам я был в меньшей опасности, потому что ехал верхом.
Насколько, прежде всего, было у него больше самообладания, чем у Лахета.
|
|