|
Философы Древней Греции - Платон - Пир - Страница 32 |
С тех пор как я полюбил его, мне нельзя ни
взглянуть на красивого юношу, ни побеседовать с каким-либо красавцем, не
вызывая неистовой ревности Алкивиада, который творит невесть что, ругает
меня и доходит чуть ли не до рукоприкладства. Смотри же, как бы он и сейчас
не натворил чего, помири нас, а если он пустит в ход силу, заступить за
меня, ибо я не на шутку боюсь безумной влюбчивости этого человека.
- Нет, - сказал Алкивиад, - примирения между мной и тобой быть не
может, но за сегодняшнее я отплачу тебе в другой раз. А сейчас, Агафон, -
продолжал он, - дай мне часть твоих повязок, мы украсим ими и эту
удивительную голову, чтобы владелец ее не упрекал меня за то, что тебя я
украсил, а его, который побеждал своими речами решительно всех, и притом не
только позавчера, как ты, а всегда, - его не украсил.
И, взяв несколько лент, он украсил ими Сократа и расположился за
столом.
А расположившись, сказал:
- Э, друзья, да вы, кажется, трезвы. Это не годится, надо пить, такой
уж у нас уговор. Пока вы как следует не напьетесь, распорядителем пира буду
я. Итак, пусть Агафон велит принести чару побольше, если такая найдется. А
впрочем, не нужно: лучше тащи-ка ты сюда, мальчик, вон ту холодильную чашу,
- сказал он, увидев, что в нее войдет котил восемь, если не больше.
Наполнив ее, он выпил сначала сам, а потом велел налить Сократу, сказав
при этом:
- Сократу, друзья, затея моя нипочем. Он выпьет, сколько ему ни
прикажешь, и не опьянеет ни чуточки.
Мальчик наполнил чашу, и Сократ выпил.
Тогда Эриксимах сказал:
- Что же это такое, Алкивиад? Неужели мы не будем ни беседовать за
чашей, ни петь, а станем просто пить, как пьют для утоления жажды?
- А, Эриксимах, достойнейший сын достойнейшего и благоразумнейшего
отца! Здравствуй, Эриксимах, - отозвался Алкивиад.
- Здравствуй, здравствуй, - сказал Эриксимах. - Но как же нам быть?
- Как ты прикажешь. Ведь тебя надо слушаться.
Стоит многих людей один врачеватель искусный.
Распоряжайся, как тебе будет угодно.
{29}
- Так слушай же, - сказал Эриксимах. - До твоего прихода мы решили, что
каждый из нас по очереди, начиная справа, скажет, как можно лучше, речь об
Эроте и прославит его. И вот, все мы уже свое сказали. Ты же не говорил, а
выпить выпил. Поэтому было бы справедливо, чтобы ты ее произнес, а
произнеся, дал любой наказ Сократу, а тот потом своему соседу справа, и так
далее.
- Все это прекрасно, - отвечал Алкивиад, - но пьяному не по силам
тягаться в красноречии с трезвым. А кроме того, дорогой мой, неужели ты
поверил всему, что Сократ сейчас говорил? Разве ты не знаешь: что бы он тут
ни говорил, все обстоит как раз наоборот. Ведь это он, стоит лишь мне при
нем похвалить не его, а кого-нибудь другого, бога ли, человека ли, сразу же
дает волю рукам.
- Молчал бы лучше, - сказал Сократ.
- Нет, что бы ты ни говорил, - возразил Алкивиад, - я никого не стану
хвалить в твоем присутствии, клянусь Посейдоном.
|
|