|
Философы Древней Греции - Платон - Апология Сократа - Страница 18 |
И вот я, осужденный вами, ухожу на смерть, а
они, осужденные истиною, уходят на зло и неправду; и я остаюсь при своем
наказании, и они - при своем. Так оно, пожалуй, и должно было случиться, и мне
думается, что это правильно.
А теперь, о мои обвинители, я желаю предсказать, что будет с вами после этого.
Ведь для меня уже настало то время, когда люди особенно бывают способны
пророчествовать, - когда им предстоит умереть. И вот я утверждаю, о мужи, меня
убившие, что тотчас за моей смертью придет на вас мщение, которое будет много
тяжелее той смерти, на которую вы меня осудили. Ведь теперь, делая это, вы
думали избавиться от необходимости давать отчет в своей жизни, а случится с
вами, говорю я, совсем обратное: больше будет у вас обличителей - тех, которых я
до сих пор сдерживал и которых вы не замечали, и они будут тем невыносимее, чем
они моложе, и вы будете еще больше негодовать. В самом деле, если вы думаете,
что, убивая людей, вы удержите их от порицания вас за то, что живете
неправильно, то вы заблуждаетесь. Ведь такой способ самозащиты и не вполне
возможен, и не хорош, а вот вам способ и самый хороший, и самый легкий: не
закрывать рта другим, а самим стараться быть как можно лучше. Ну вот,
предсказавши это вам, которые меня осудили, я ухожу от вас.
А с теми, которые меня оправдали, я бы охотно побеседовал о самом этом
происшествии, пока архонты заняты своим делом и мне нельзя еще идти туда, где я
должен умереть. Побудьте пока со мною, о мужи! Ничто не мешает нам поболтать
друг с другом, пока есть время. Вам, друзьям моим, я хочу показать, что,
собственно, означает теперешнее происшествие. Со мною, о мужи судьи, - вас-то я
по справедливости могу называть судьями - случилось что-то удивительное. В самом
деле, в течение всего прошлого времени обычный для меня вещий голос слышался мне
постоянно и останавливал меня в самых неважных случаях, когда я намеревался
сделать что-нибудь не так; а вот теперь, как вы сами видите, со мною случилось
то, что может показаться величайшим из зол, по крайней мере так принято думать;
тем не менее божественное знамение не остановило меня ни утром, когда я выходил
из дому, ни в то время, когда я входил в суд, ни во время всей речи, что бы я ни
хотел сказать. Ведь прежде-то, когда я что-нибудь говорил, оно нередко
останавливало меня среди слова, а теперь во всем этом деле ни разу оно не
удержало меня от какого-нибудь поступка, от какого-нибудь слова. Как же мне это
понимать? А вот я вам скажу: похоже, в самом деле, что все это произошло к моему
благу, и быть этого не может, чтобы мы правильно понимали дело, полагая, что
смерть есть зло. Этому с у меня теперь есть великое доказательство, потому что
быть этого не может, чтобы не остановило меня обычное знамение, если бы то, что
я намерен был сделать, не было благом.
А рассудим-ка еще вот как - велика ли надежда, что смерть есть благо? Умереть,
говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было, так
что умерший не испытывает никакого ощущения от чего бы то ни было, или же это
есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в другое место, если
верить тому, что об этом говорят.
|
|