|
Философы Древней Греции - Платон - Апология Сократа - Страница 14 |
Я могу
назвать еще многих других, и Мелету в его речи всего нужнее было выставить
кого-нибудь из них как свидетеля; а если тогда он забыл это сделать, то пусть
сделает теперь, я ему разрешаю, и, если он может заявить что-нибудь такое, пусть
говорит. Но вы увидите совсем противоположное, о мужи, увидите, что все готовы
броситься на помощь ко мне, к тому развратителю, который делает зло их домашним,
как утверждают Мелет и Анит. У самих развращенных, пожалуй, еще может быть
основание защищать меня, но у их родных, которые не развращены, у людей уже
старых, какое может быть другое основание защищать меня, кроме прямой и
справедливой уверенности, что Мелет лжет, а я говорю правду.
Но об этом довольно, о мужи! Вот приблизительно то, что я могу так или иначе
привести в свое оправдание. с Возможно, что кто-нибудь из вас рассердится,
вспомнив о себе самом, как сам он, хотя дело его было и не так важно, как мое,
упрашивал и умолял судей с обильными слезами и, чтобы разжалобить их как можно
больше, приводил своих детей и множество других родных и друзей, а вот я ничего
такого делать не намерен, хотя подвергаюсь, как оно может казаться, самой
крайней опасности. Так вот возможно, что, подумав об этом, кто-нибудь не сочтет
уже нужным стесняться со мною и, рассердившись, подаст в сердцах свой голос.
Думает ли так кто-нибудь из вас в самом деле, я этого не утверждаю; а если
думает, то мне кажется, что я отвечу ему правильно, если скажу: есть и у меня,
любезнейший, кое-какие родные; тоже ведь и я, как говорится у Гомера, не от дуба
родился и не от скалы, а произошел от людей; есть у меня и родные, есть и
сыновья, о мужи афиняне, целых трое, один уже взрослый, а двое - младенцы; тем
не менее ни одного из них не приведу я сюда и не буду просить вас о помиловании.
Почему же, однако, не намерен я ничего этого делать? Не по презрению к вам, о
мужи афиняне, и не потому, что я бы не желал вас уважить. Боюсь ли я или не
боюсь смерти, это мы теперь оставим, но для чести моей и вашей, для чести всего
города, мне кажется, было бы нехорошо, если бы я стал делать что-нибудь такое в
мои года и при том прозвище, которое мне дано, верно оно или неверно - все
равно. Как-никак, а ведь принято все-таки думать, что Сократ отличается кое-чем
от большинства людей; а если так будут вести себя те из вас, которые,
по-видимому, отличаются или мудростью, или мужеством, или еще какою-нибудь
доблестью, то это будет позорно. Мне не раз приходилось видеть, как люди,
казалось бы, почтенные проделывали во время суда над ними удивительные вещи, как
будто они думали, что им предстоит испытать что-то ужасное, если они умрут;
можно было подумать, что они стали бы бессмертными, если бы вы их не убили! Мне
кажется, эти люди позорят город, так что и какой-нибудь чужеземец может
заподозрить, что у афинян люди, которые отличаются доблестью и которых они сами
выбирают на главные государственные и прочие почетные должности, ничем не
отличаются от женщин. Так вот, о мужи афиняне, не только нам, людям как бы то ни
было почтенным, не следует этого делать, но и вам не следует этого позволять,
если мы станем это делать, - напротив, вам нужно делать вид, что вы гораздо
скорее признаете виновным того, кто устраивает эти слезные представления и
навлекает насмешки над городом, нежели того, кто ведет себя спокойно.
|
|